Книга Мясо - Джозеф Д'Лейси

И, хотя Шанти не прислушивался, не слышать их он не мог.

Процесс переработки телят Избранных, означавший для них конец жизни, происходил еще в их младенчестве и длился несколько недель. На Гревила Снайпа было отведено меньше часа.

Ему пришлось подождать, пока Рубщик управится с ланчем. Бруно остался присматривать за Снайпом, чтобы он не бросился бежать, увидев помещение, куда его привели. Снайп не раз наблюдал за экзекуцией, которой подвергались молодые телята, но никогда не задумывался о происходящем. Теперь он сам оказался в глухой комнате, где проходили ритуалы, привычные для бойни и мясопереработки. Дрожь, охватившая его, не имела ничего общего с той, что он ощущал в тот момент, когда дояры застали его со спущенными штанами рядом с коровой в доильном зале. Сейчас он испытывал противную слабость в животе, мочевом пузыре и коленях. Он чувствовал, что коленные чашечки подрагивают, словно наживка на леске.

Все произошло так быстро, что он даже не успел ничего осмыслить. И в то же время его тело знало о своей участи. Оно готовилось. Он чувствовал, как холодеют ступни и кисти, от которых уже отхлынула кровь. Лицо тоже стало холодным и влажным, напряглись мышцы живота. Мысли лихорадочно кружили по закоулкам сознания, пока его глаза обшаривали каждый сантиметр комнаты.

Здесь было грязно. На полу чернели пятна, о происхождении которых нетрудно было догадаться. Такие же потеки покрывали разнообразные ремни, оковы и грубо сколоченные столы. Воздух в помещении был тяжелым. Пахло скотиной и химикатами. От этой вони слезились глаза и текло из носа.

Но где-то в подсознании засела уверенность в том, что в этой комнате он не умрет.

Судороги в животе стали невыносимыми — тело все еще готовилось к исходу, — и его стошнило мутной зеленоватой жидкостью. Бруно ударил его, и он рухнул на колени, сильно ударившись об пол. Скованные за спиной руки не помогли смягчить падение.

— Не вздумай измазать меня своей блевотиной.

Бруно снова ударил его ногой по бедру, на этот раз заставив вскрикнуть.

— Никчемный кусок мяса.

В углу открылась дверь, и мелькнул луч фонарика. Мрачное подземелье наполнилось холодным безжалостным светом. Механизмы обрели цвет, став черными, белыми или серебристыми. Глазам открылось и многое другое. Снайп увидел множество инструментов, которые никто не удосуживался отмывать, разве что изредка их протирали тряпкой. Они свисали с полок, валялись на скамейках; беспорядок был как в мастерской нерадивого хозяина. Он расслышал приближающиеся шаги Рубщика, прежде чем разглядел его в резком луче света. Подбитые железом подошвы его сапог стучали по бетонному полу — это был звук, возвещающий о прибытии палача на рабочее место.

Рубщик подошел ближе и обтер рукой свою темную бороду, стряхивая остатки ланча. Снайп успел различить крошки серого мяса и шкварки от пирога. Глядя сквозь него, Рубщик обратился к Бруно:

— Хочешь поучаствовать или пойдешь?

Бруно пожал плечами.

— Я тебе нужен?

— Ну, если только не боишься запачкать свой шикарный сюртук.

— Вот и хорошо. Скотина в твоем распоряжении.

— Это еще не скотина. Пока что человек. Так ведь?

Рубщик наконец перевел взгляд на Снайпа. Взгляд оценивающий, как будто перед ним был уже не более чем оковалок.

— Хотя и не слишком высокого качества, верно?

Снайп был не в силах вымолвить ни слова.

— Лучше оставь нас, Бруно. Он у меня будет готов через часик или около того.

Бруно, не оглядываясь, поспешил к двери. Снайп был конченым человеком, и он это знал.

— Ну, так-то лучше. А теперь слушай, как у нас с тобой все будет происходить. Сначала тебе нужно будет опорожниться. Ну, стало быть, справить и малую, и большую нужду — еще не хватало, чтоб ты уделал меня в самый ответственный момент.

Рубщик говорил, а сам в это время готовил длинный кол с петлей на конце, и, прежде чем Снайп сообразил, что это такое, петля уже была у него на шее. Рубщик затянул ее потуже, после чего снял с него наручники.

— Пошел, за мной.

Он повел Снайпа в угол, где в бетонном полу зияла дыра, и приказал сесть на корточки.

— Давай живее, у меня еще полно дел на сегодня.

Снайп не смог бы сдержаться, даже если бы и постарался. Облегчившись, он почувствовал такую пустоту в теле, словно лишился не только продуктов жизнедеятельности, но и внутренних органов. Он стал в буквальном смысле полым.

Рубщик поднял его, даже не дав возможности подтереться. И вот тогда Снайп заплакал. Он рыдал так, что нельзя было определить, дышит он или задыхается; слизь, вытекающая из его носа, пузырилась. Но Рубщик, казалось, совсем этого не замечал.

Он прошел в дальний конец комнаты, ведя за собой Снайпа, и ударом ноги вышиб в полу панель, под которой обнаружилось нечто похожее на гигантскую ванну, врытую в землю. Она была наполнена подвижной белой жидкостью. Вот откуда исходил тот химический запах. Без всяких объяснений Рубщик толкнул Снайпа в ванну. Она была глубокой, и, хотя Снайп не утонул в буквальном смысле слова, он почувствовал, что Рубщик колом прижимает его к самому дну. В считаные мгновения невыносимое жжение охватило все тело. Он открыл рот, чтобы крикнуть, и химический раствор тут же заполнил его. Снайп закашлялся. Прежде чем он успел глотнуть воздуха, петля уже тащила его наверх, и вскоре он лежал на холодном полу, тяжело дыша и откашливаясь. Петля немного ослабла — Рубщик дал ему мгновение передышки.

Но только мгновение.

Потому что кол уже заставлял его подняться с пола. Хотя желудок у Снайпа был пустой, его все рвало и рвало; он пытался очистить горло от едкой жидкости. Открыв глаза, он обнаружил, что почти ослеп. Белая пелена стояла перед глазами. Но даже сквозь нее он смог разглядеть, как волосы постепенно сходят с его тела. И в следующий миг на него обрушилась мощная струя из шланга, ее ледяной напор воспринимался как благо, во всяком случае первые несколько секунд, пока она освежала ожог. Но очень скоро она и сама стала обжигающей. Рубщик целенаправленно бил по самым уязвимым частям тела, заставляя его корчиться от боли. Снайп содрогнулся, когда увидел, что с ним стало.

Его волосы, все до одного, выпали.

Шанти наблюдал за быком сквозь щель в воротах стойла. Бык лежал на боку, свернувшись кольцом, и был похож на ребенка-гиганта. Поразительно, думал Шанти, насколько они разные — спящие и бодрствующие. Бык имел номер 792, который значился на синем клейме, закрепленном на мягком участке ноги между ахиллесовым сухожилием и таранной костью. Крепежные болты для клейма были из нержавеющей стали и полсантиметра толщиной. Снять их было не под силу Избранным, а вот скотник мог это сделать запросто с помощью специальных щипцов. Новорожденных клеймили в первые дни жизни, чтобы они успели забыть боль. Как только заживали следы проколов, на клеймо наносили цифры и цветовые коды в зависимости от дальнейшего предназначения животного.