Книга Деревня восьми могил - Сэйси Екомидзо

— Он сказал, что глубокой ночью кто-то сошел с картины на ширме…

— Не может быть! — Мы с Мияко невольно взглянули на ширму. — Один или все трое?

— Якобы с картины сошел только один человек. Но, как я уже сказала, Хэйкити увлекается спиртным, без него, говорит, спать не может. Пьет, что называется, по-черному. Поэтому я не очень доверяю его словам. А он утверждает, что перед тем, как заснуть, выключил свет, но, проснувшись ночью, обратил внимание на то, что комната освещена и перед ширмой кто-то стоит. Хэйкити испугался и спросил, кто там. Человек перед ширмой тоже испугался и посмотрел в его сторону. Хэйкити говорит, что то был один из священников, изображенных на ширме.

— Как интересно! И что же сделал Хэйкити? — Мияко подвинулась ближе к Харуё. Я тоже, не отрываясь, смотрел на нее.

Харуё рассмеялась:

— Когда он окликнул священника, тот испугался, повернулся спиной и исчез. Нет, сначала погасил свет, стало совершенно темно. В полной темноте Хэйкити показалось, что кто-то передвигается по комнате. Он окончательно протрезвел, его колотила дрожь, но он все же набрался духу и включил свет, взглянул на ширму и убедился в том, что все три фигуры по-прежнему на месте. Будто ничего и не было. Успокоившись, Хэйкити подумал о ставнях, осмотрел их — все было в полном порядке. Говорит, что проверил на всякий случай и дверь в коридор. Дверь была снаружи закрыта на ключ. Это снова напугало его: раз никаких следов нет, значит, человек мог появиться только из рисунка на ширме. Какой там здравый смысл! Он просто испугался, раскрыл окно, ставни и убежал.

— Н-да… Странно.

— И не говорите…

Мы опять переглянулись.

— Невероятная история. Хэйкити сказал еще, что вчера впервые увидел, как один из этой тройки вышел из ширмы, но и до этого ему казалось иногда, что кто-то стоит у изголовья и пристально рассматривает его. Можно, конечно, не верить этим сказкам о рисунке на ширме, но то, что кто-то бывает здесь, — неоспоримый факт: я нашла доказательства этого.

— Ой, и какие же? — Мияко, похоже, прямо распирало от любопытства, она придвинулась еще ближе к Харуё.

— Выслушав Хэйкити, я ничего ему не сказала и, чтобы еще раз проверить комнату, вернулась сюда. И за ширмой на полу увидела клочок бумаги.

— Бумажку? На полу?

— Что это за бумага, сама не пойму. Кистью на ней изображено некое подобие карты и рядом странные географические названия типа «Обезьянье кресло», «Нос Тэнгу»[22]и еще, похоже, куплет песни. Помню, я даже вскрикнула от удивления.

Мияко, потрясенная услышанным, бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза, уставившись в пол. Наверняка она знает, что подобный этому листок хранится у меня в мешочке для талисмана. Не помню, чтобы я ей говорил о нем, но я показывал его адвокату Суве, он, видимо, рассказал об этом Мияко.

Харуё, вероятно, заметила нашу растерянность и, глядя то на Мияко, то на меня, спросила:

— Что такое? Вам что-то известно об этом клочке бумаги?

Все равно Мияко знает о ней, так чего таиться?

— Знаете, у меня тоже есть листок, похожий на тот, о котором вы, Харуё-сан, рассказали. И я тоже не знаю, заклинание это какое-то или что-то еще. Оно с детства хранится у меня в талисманном мешочке. Но на моем листочке не значатся ни «Обезьянье кресло», ни «Нос Тэнгу».

Я колебался, следует ли мне доставать этот листок. Ни Харуё, ни Мияко не просили меня об этом. Но сестра, кажется, полагала, что в карте и названиях мест заключен глубокий смысл, потому что она проговорила:

— Как странно. Я тоже берегу эту бумагу. Как-нибудь мы сравним ее с вашей, Татт-тян.

И Харуё, и Мияко замолчали. Харуё, по-видимому, сообразила, что ее рассказ не развлек нас, а скорее потряс, и пожалела о своей оплошности. Думаю, Мияко это почувствовала. Обсуждать таинственное происшествие уже не было времени: Харуё и Мияко заторопились к себе, а я направился в эту самую гостиную, где мне уже приготовили постель. Заснуть сразу, разумеется, не удавалось, калейдоскоп сомнений, подозрений, догадок не давал мне покоя.

Убийство. Эпизод второй

Под утро я наконец заснул. А пробудил меня яркий свет, проникавший в комнату сквозь щель между ставнями. Я посмотрел на часы, лежавшие у изголовья. Десять часов! Я вскочил.

В большом городе шумно всегда, и как бы поздно ни ложился я спать, я никогда не валялся в постели до десяти. А сейчас в новом месте заспался и чувствовал себя неловко.

Быстро раскрыв окно и ставни, я прислушался к доносившимся с улицы звукам. В комнату вошла Харуё:

— Доброе утро! Не беспокойся, Татт-тян. Осима уберет ставни.

— Доброе утро. Сегодня я до безобразия заспался…

— Ну естественно! Ты же очень устал. И, боюсь, я своим дурацким рассказом утомила тебя. Хорошо спалось?

— Хорошо, спасибо.

— Наверное, ты долго не мог заснуть: глаза красные, Не надо было мне рассказывать всякие глупости. Но, надеюсь, ты не бегал проверять засовы?

Перед сном Харуё просила, если замечу что-то странное, сразу сообщить ей. Сегодня она мне напомнила об этом, и думаю, эта просьба была не формальностью, а искренним выражением участия ко мне. И это было очень приятно.

Сначала Харуё показала мне свою комнату, а потом принесла завтрак.

— А как бабушки?

— Они ведь старенькие, просыпаются очень рано. Уже давно поднялись. И ждали, когда ты проснешься.

— Как мне перед ними неудобно…

— Ну что ты!.. И не надо по поводу каждой мелочи извиняться. Здесь твой дом, ты должен чувствовать себя свободно. Мне очень хотелось бы, чтобы ты подольше пожил с нами.

Не скрою, я был глубоко признателен за доброжелательность и теплоту. Я молча поклонился ей, а она, опять зардевшись как дитя, опустила глаза.

Я думал, что она прихватит с собой карту, о которой говорила вчера вечером, но она, похоже, забыла про нее, а я не стал напоминать. Торопиться некуда: я ведь еще не собираюсь уезжать.

После трапезы Харуё, смущаясь, проговорила:

— Бабушки ждут нас, они обязательно хотят сегодня познакомить тебя со старшим братом.

— Хорошо, иду.

Собственно говоря, речь об этом шла еще вчера вечером, и я был морально готов к этой встрече.

— Когда увидишься со старшим братом, постарайся ничему не удивляться и быть посдержанней, — с усилием выговорила Харуё. — Он совсем не вредный человек, но уже давно прикован к постели, и общаться с ним нелегко. К тому же сегодня придет еще и Синтаро Сатомура.

Должен признаться, последнее известие меня не слишком обрадовало.