Книга Романтик - Николай Прокудин

Вообще, до кишлака было далеко, и пространство было не простреливаемое с гор, совсем неприкрытое. В долине нарвались на «духов». Патронов с собой взяли мало, только то, что в лифчиках, а некоторые были с единственным магазином. Батальон был разбросан далеко по задачам. В роте взвод от взвода находился на большом расстоянии. Один сержант только и уполз по арыку, отстреливаясь, остальных постреляли и порезали. Лейтенанту мошонку на лицо натянули и член в рот вставили. Кишлак мы через неделю отбили, тела вытащили, дома все с землей сровняли. Но кому от этого легче? Солдат изуродовали, но Масленкину досталось хуже всего. Так-то. Опыта не было: первый раз шел в рейд.

Поэтому, парни, повнимательней будьте, не лезьте туда, куда собака свой конец не сунет. Набирайтесь опыта. Убивают всегда новичков. Выдержал вначале, приноровился — будешь жить. Повоюешь и заменят.

Вот такие невеселые истории поведал Мелентии Александрович перед боевыми действиями, зато поучительные.

* * *

За продовольственными складами разметили площадку для вертолетов. Вертушки я раньше видел в основном только в кино, а в Афгане летал один раз становиться на партучет из Кабула в Баграм.

Задачи ротам поставили уже на площадке. Секретность! Отметили точки на картах, разбили нас для десантирования по восемь человек. Через три часа ожидания появились вертолеты, и началось… Посадка — взлет, посадка — взлет… пыль, песок. Посадка — взлет. Батальонный разведвзвод разделили пополам, одна половина со мной.

Посадка. Ветер раздувает волосы, глаза запорошило пылью. Наклоняясь до земли, бредем к открытому люку.

Взлетели, а парашютов-то нет! Глянул вниз с замиранием сердца — земля все дальше и дальше. Страшно. Люди не видны, летим высоко. Постепенно наступило успокоение, и мысли приобрели философское направление.

Собьют? А может, нет. А если и собьют, может, сядем? А если погибнем? Ну не сейчас же, ведь могут убить в любой момент (погибают и в мирное время: машиной задавит, кирпич на голову, инфаркт).

Ладно, чепуха все это. Вон даже опытные солдатики хоть и бравируют, но заметно нервничают.

Батальон впервые десантировался на вертолетах.

Разведчику Гостенкову места на лавке откинутого сиденья не хватило, и он развалился на днище, вытянув ноги. Весь обвешанный и обмотанный лентами, в тельняшке, обняв ПК, он был похож на матроса-анархиста.

Постепенно началось снижение.

Вертолеты один за другим на бреющем полете стелились по изгибу речушки в ущелье. Вдруг вертушка оказалась над широкой долиной, похожей на зеленый остров между угрюмыми серыми скалами.

Внизу шел бой, и мы, высадившись, сразу же втянулись в него. Откуда били по нам, было не ясно, мы же стреляли во все стороны от площадки. Под прикрытием шквального огня батальон занимал позиции, расползаясь все шире по долине.

Ротный веселыми воплями встретил меня.

— Ну, что рэйнджер! Впереди «духи» уходят по ручью. Человек десять уже ускакали на лошадях. Прямо как в кино «Белое солнце пустыни». Кто только будет Суховым? Наверное, комбат. И где, черт возьми, Верещагин с пулеметом! Ха-ха.

Минометы били вглубь «зеленки», стреляли без треног с руки, толком не зная куда, а пехота понемногу ползла вперед — от куста к кусту, от бугра к бугру, от камня к камню. Пули свистели, рикошетили от булыжников. Попались по пути первые трупы животных и бородатых «духов».

А у нас в батальоне раненые. Опять раненые во второй роте. Кого-то унесли в приземляющиеся вертушки. Одних сюда, а других уже обратно.

Вот полк весь уже здесь. Разведбат и восемьдесят первый полк расположились по гребням ущелья. Десантники где-то рядом за перевалом.

Проползли открытое пространство и скорее в кишлак, который уже трясет разведка. Несколько «бородатых» валяются в овраге, на краю кишлака. Эти уйти не успели и бились до последнего патрона.

А что же я? Второй бой и никого не завалил, толком «духов» и не видел. Стрелял куда попало, впрочем, как и вся остальная рота.

Комбат Василий Иванович вызвал Кавуна, и вскоре тот вернулся хмурым и озабоченным.

— Ну вот, попали в переделку, черт. Тут «духов» больше, чем нас, раз в пять. Нога «шурави» никогда не ступала на эту помойку. Тебе задача — берешь трех бойцов и вон за крайним жилищем на горке занимаешь оборону. Ночью не спать. Ты в боевом охранении от нашей роты Вот тут и тут будут от второй и третьей роты заставы. Не постреляйте друг друга. Бери людей из второго взвода. Ну, удачи! Костры не разводить! Маскироваться.

— Когда выходить? Пожрать бы, — вздохнул я.

— Выходить сейчас, а то совсем стемнеет. Скорее. На месте осмотришься. Поедите в дозоре холодные консервы. Быстрее бери солдат.

Тропинка вилась между заборов, выложенных из камней, все круче и круче, все выше забиралась моя группа. В сумерках выбрались на вершинку. Кишлак как на ладони, все в нем шевелилось. Огни, дым,

Суета. А мы жевали сухари и холодную кашу с мясом, вернее с присутствием мяса.

Солнце рухнуло за горы, и темнота навалилась, словно нас укрыли темным одеялом. Подул ветер, свежесть перешла в прохладу, которая сменилась мерзкой сыростью. Постепенно и я, и бойцы замерзли, не согревали и бушлаты. Вот так-то. Конец августа — днем жара, а ночью холод собачий. Как говорится, из огня да в полымя. У меня бушлата не было, не взял по неопытности, поэтому накрылся расстегнутым спальным мешком.

Всю ночь мы дрожали на ветру, а утром выпала роса, так еще и промокли.

* * *

С рассветом спустились к своим злые, как черти. Но поспать и погреться не удалось. Командир полка ревел, как разбуженный медведь-шатун, и разгонял подразделения по задачам. Я поздоровался с нашими офицерами и тут же занял свое место в хвосте колонны. Ротный велел подгонять всех отстающих, и мы вместе с санинструктором побрели в замыкании. Бандера шел, как всегда бурча и ругаясь тихо себе под нос.

Цепочки солдат растянулись во все стороны, роты выходили на задачи. Где-то впереди по ущелью била артиллерия, в небе кружились вертолеты и с высоты посылали куда попало «нурсы». Зачищали для нас район. Как далеко предстоит идти! Полдня рота ползла по горам, жарясь под лучами жестокого солнца. Грязь, пыль, пот. Солдатские х/б быстро пропитались им насквозь: больше всего тяжелого вооружения у расчетов. Особенно мешают движению навешанные на мешки ленты к пулеметам, мины к минометам и «мухи». Первый час я шел налегке, но постепенно, когда молодежь начала сдавать и выбиваться из сил, нагрузил на себя, что мог. Сначала повесил на шею ленту к пулемету, затем взял чей-то гранатомет. Расстрелять бы их куда-нибудь и выбросить. Да пока не в кого. И так несколько часов вверх-вниз.

К обеду добрались до убогих полуразрушенных артиллерией домов. Привал! Какое счастье!

— Офицеры, ко мне, — крикнул озабоченно Кавун. — Отцы-командиры! Задача: повзводно прочесываем местность, ищем оружие и боеприпасы. Нам придаются саперы, самим никуда не лезть. Вот с нами работает командир саперов — старший лейтенант Шипилов. Опытный офицер — опыт отражен на физиономии, — заулыбался Кавун. — Выполнять при поиске и разминировании его указания. Инструктируй народ!