Книга Тайна точной красоты - Сергей Бакшеев

Татьяна встала, подошла к окну, потрогала пальцем распустившийся цветок.

– У меня такой никогда не цвел.

– Я тебе потом объясню, чем удобрять надо. Ты вспомнила только двоих. Это все?

– Еще, наверное, Михаил Фищук. Мы с ним познакомились в университете. Он прекрасно понимал гениальность Данина, обожал его и всё время предлагал помощь, приносил какие-то работы. Если Данин находил в них ошибку, Фищук не обижался, а восторгался еще больше. Мне он сильно не нравился, одно время я даже к нему ревновала, такими влюбленными глазами он смотрел на Данина. Очень назойливый и скользкий тип. Но потом я с Даниным развелась и избавилась от присутствия Фищука. А он продолжал с ним общаться. Это точно.

Валентина Ипполитовна, водрузив на нос очки, переписала фамилии на листочек и спросила:

– Кто-нибудь еще?

– Нет. Это все. – Татьяна тряхнула модельной стрижкой и закурила.

– А Феликс? – осторожно намекнула учительница.

– При чем тут Феликс! – Архангельская нервно дернула рукой, пепел свалился на подоконник. Она развернулась и свысока грозно взирала на маленькую учительницу. – Феликс уже давно забросил научную работу, у него в глазах теперь одни доллары стоят.

– А он общался с Константином?

– Пытался звонить иногда. Говорил, что школьные друзья не забываются. Но это всё без толку. Они стали разными людьми.

– А у тебя с Феликсом как?

– Нормально, – небрежно отмахнулась Татьяна. – Живем получше, чем другие. Сегодня он прилетел из Испании, обещал какой-то сюрприз. Я даже не успела с ним встретиться.

– Ой, а я тебя задерживаю. – Пожилая учительница ткнула в листок с фамилиями: – Мне надо знать, где они живут?

– Зачем?

– Попробую навестить, пообщаться. Ведь мог Константин Данин поделиться великим открытием с любимой учительницей? Вот и обсужу теорему Ферма с ними, посмотрю на реакцию.

Татьяна Архангельская с восхищением посмотрела на смелую учительницу.

– Вы намерены провести самостоятельное расследование?

– Ну, что ты говоришь. Куда мне с этим. – Вишневская опустила ироничный взгляд на хромую ногу. – Я только поговорю. Как с тобой. Может они что-то подскажут.

– Где живет Ефим Аркадьевич Здановский, я знаю. Записывайте. – Архангельская продиктовала и направилась к выходу: – Извините, Валентина Ипполитовна, но мне пора. Адреса Амбарцумова и Фищука я подсмотрю в личных делах. И вы все-таки подумайте об адвокате. Сейчас без них никуда.

11

Валентина Ипполитовна сверила номер квартиры с адресом Здановского Ефима Аркадьевича и нажала кнопку звонка. Она решила не откладывать визит к подозрительному коллеге Данина, тем более, что и жил он действительно недалеко. Ей казалось, что убийце сложнее всего скрывать свои эмоции в первый день преступления.

Дверь открыл мужчина лет сорока пяти среднего телосложения с круглой бородкой такого типа, какая образуется у детей, ткнувшихся ртом в шоколадный торт. Одет он был в бесформенный спортивный костюм, не встречающийся в продаже уже лет десять, на нежданную гостью смотрел брезгливо и подозрительно.

– Ефим Аркадьевич? – поспешила улыбнуться учительница и представилась: – Я Вишневская Валентина Ипполитовна, бывшая учительница Константина Данина. С ним произошло несчастье. Я хотела бы с вами поговорить.

– А я тут при чем?

– Вы его хороший знакомый, вместе работали в одной лаборатории много лет.

– Ну и что?

– Ефим Аркадьевич, вы даже не спрашиваете, что случилось с Константином?

Здановский явно смутился. Темные маленькие глазки, дерзко смотревшие в упор, на некоторое время заинтересовались обувью гостьи.

– Ясно что. Спился или заболел. Требуются деньги на лечение, – пробурчал Здановский, дернул подбородком и с прежним вызовом, словно гордился сказанным, произнес: – Только денег у меня нет! Лучше к его бывшей женушке обратитесь.

– С Татьяной Архангельской я только что встречалась. Но Данин не заболел, Ефим Аркадьевич. Он попал в тюрьму.

– Что? – недоверчиво скривился Здановский. – Данин в тюрьме?

Вишневская следила за его реакцией: играет или нет?

– Вы разрешите пройти? – попросила она.

Здановский нехотя подвинулся.

– Только это… Гостей я не ждал.

– Фима, это кто? – выкрикнул женский голос из кухни.

– Ко мне это! По работе! – Ефим Аркадьевич указал учительнице на дверь в гостиную: – Давайте сюда. Не раздевайтесь. Вы же не надолго.

Хозяин квартиры подхватил пиджак, висевший на стуле, торопливо одел его поверх спортивного костюма и предложил гостье сесть. Вишневская оказалась за круглым столом, стоявшим посредине комнаты, и заинтересованно прищурилась. Перед ней лежали рукописные листы с формулами. Спохватившийся Здановский второпях сгреб их и пихнул в переполненный книжный шкаф. Видимо гостиная использовалась в доме и в качестве кабинета. Ефим Аркадьевич смущенно пригладил за уши не в меру отросшие волосы, зачем-то застегнул пиджак на все пуговицы и сел напротив учительницы.

– Валентина…

– Ипполитовна, – подсказала Вишневская.

– Да-да. Валентина Ипполитовна, так что там с Даниным?

Теперь хозяин квартиры стремился создать хорошее впечатление. Он даже попытался улыбнуться, но, как у всех людей с подобной демонической бородкой, от его натянутого оскала веяло холодом. Гордая осанка напоминала о том, что в молодые годы он слыл красавцем, бесчувственным и надменным. Однако потертый пиджак поверх спортивного костюма ясно указывал, что лучшие годы Ефима Здановского уже позади.

Валентина Ипполитовна выждала паузу, спокойно наблюдая за собеседником.

– Произошел несчастный случай: погибла его мама. А Константина арестовали по подозрению в убийстве.

– Данина обвиняют в убийстве? – Здановский дернулся, будто его укололи, повернулся боком и закинул ногу на ногу. Теперь Вишневская могла лицезреть его надменный орлиный профиль, но не видела выражения его глаз. – Ерунда. Нет. Данин слабак… В прочем, я его давно не видел.

– А когда вы последний раз встречались с ним?

– Я же говорю: давно!

– А все-таки? Вы живете с ним в одном районе.

– Ну, столкнулся как-то… Не помню когда. Даже о чем-то поговорили.

– О чем?

– Какая разница? Меня его жизнь совсем не интересует! О погоде, наверное. – Здановский решительно повернулся. – А вы зачем пришли ко мне?

– Константина незаслуженно обвиняют в жутком преступлении. Но он, конечно же, не виновен. Мы: вы и я, все кто его знает, должны об этом прямо заявить следователю. Данин замечательный ученый, все его мысли – только о математике. Наша наука не должна его потерять.