Книга Убить эмо - Юлия Лемеш

Танго пытался с ней как‑то бороться, но куда там. Онасчитает себя самой умной и чуть что орет как резаная.

Про Танго можно сказать, что он почти всегда жутко грустный.Точнее – печальный. За все время нашего знакомства я только два раза видела,как он смеется. Причем во второй раз его развеселило то, что я нечаянновывалила полбанки соли себе в суп. А первый касался какого‑то садистскогомультика с зайчиком, который нечаянно прицепился к машине собственными кишками.

Вопреки всем законам природы Танго никогда не смеется надСурикатом. Он над ним ржет, доказывая правильность законов генетики, потому чтоего мамаша курит как лошадь, пока сын ржет.

А еще Танго умный. Точнее – мудрый. Я мудрее не видела. Унего какие‑то таинственные планы в отношении своего будущего. Но онсчитает лишним о них распространяться. Тихушник еще тот. Но я думаю, что онпотом станет нобелевским лауреатом. Или кем‑то в этом роде. Он упорный, унего все получится. А пока он хочет быть против. Против всего, что навязывают.Если в рекламе говорят «Покупайте пиво», или неважно что еще, он ни за что нестанет покупать. Из‑за этих долбаных принципов ему приходится смотретьрекламу.

Иногда он на полном серьезе цитирует библейские заповеди:

– Не убий. Клево! Как мыслишь, может, мне стоит кого‑нибудьпришить?

– Конечно. У меня есть с десяток претендентов на рольпотенциальной жертвы.

– Неа. Мне нужна только одна, ради чистотыэксперимента. Остается выбрать, как ловчее провернуть и не попасться.

Он уже один раз украл, насколько я помню – упаковку женскихпрокладок. Одну из них расковырял и долго медитировал над ней, как над великойреликвией. Остальными пользуется вместо закладок в учебниках.

Прелюбодействовал. Думаю, что вовсе не один раз, нораспространяться на эту тему считает неэтичным.

Демонстративно возжелал жену ближнего своего, разыгравобалденный спектакль с пением под окнами, с томными стонами при встрече, спрочувствованными любовными письмами, с единственным поцелуем в булочной.

– Как мальчик мучается, – тревожилась женаближнего. – Совсем отощал и круги такие под глазами.

За краденый поцелуй Танго незамедлительно получил в табло.

Ближним оказался сосед, килограммов сто пятьдесят живоговеса. Не мог полегче найти. А жена соседская – та совершенно обалдела от мысли,что может заинтересовать кого‑то кроме мужа. Который влюбился в нее летпятнадцать назад. Наверное, и тогда она была не лучше чем сейчас. Теперь привстрече она робко прячется на всякий пожарный, а Танго уже и забыл про туисторию.

Следующую заповедь Танго атаковал с трудом. «Не создай себекумира». По‑моему, заминка произошла потому, что для него имеетсяединственный кумир. Он сам. Но он и тут выкрутился. Вспомнил про Лиса из«Маленького принца». Лис ему показался вполне достойным кумирования. Теперьтаскается в зоопарк. Пристроился добровольным уборщиком лисячей клетки. Ждет,когда животное к нему привыкнет.

– Подлая скотина. Никакого уважения к высокой идее. Вотесли бы я его кормил, шансы бы увеличились. А так – срет, сволочь, как слон, ишугается от одного моего вида.

С запретом произносить без необходимости имя Господа Тангосправился легко. Он теперь чаще чертыхается. Но потом обязательно извиняетсяперед Господом.

Местные бабки считают Танго убогоньким, но верующим, что егострашно злит. О чем он не перестает сообщать бабкам. Которые неизменно крестятего вслед пятнистыми перстами.

– А как быть с «почитай мать и отца»? Отца нет и,возможно, не было, хоть это противоречит природе. Думаю, он был казах иликиргиз, иначе в кого у меня такие черные прямые волосы? Мать даже садироватьневозможно. Она самосадирующееся существо. Да и с заповедью пролжесвидетельство как‑то нехорошо получилось.

Это он скромничает. Как только Танго в первый раз согласилсяпомочь правоохранительным органам, выступив лжесвидетелем, они на него плотнонасели. Теперь он самый главный очевидец всех сомнительных преступлений. Иногдаего прямо из школы забирают. Танго теперь считается почти профессиональнымюристом. Он столько раз бывал на судах, что помнит наизусть номера статей и зачто их можно схлопотать. Все показания он начинает со слов «Я приселотдохнуть…». Глядя на его лицо, даже закоренелые преступники не сомневаются,что так оно и было.

– Моисей был не дурак. Прописав запреты, он сразусоздал соблазны их нарушать, – проводя рукой по густым волосам,подытоживает Танго.

Танго и в уныние впал, вычитав, что это состояние являетсясмертным грехом. Хотя, насколько мне известно, он и в детском возрастепостоянно всем долдонил о том, что уже старый. Такая смехатура. Его мамаша,когда оказалась в разговорчивом настроении, рассказывала, как он кряхтел дляубедительности, чтоб ему поверили.

Танго тогда здорово разозлился. Особенно когда начался показего младенческих фотографий.

Вот и живет такое чудо с вывернутой психикой. Влюбляется неменьше раза в неделю. Специально, чтоб снова оказаться в положенииотвергнутого. Хотя девочки из наших здорово на него западают. С ним на любойтусовке показаться не стыдно. И он очень внимательный. И помнит, что ты емуговорила раньше. Кроме того – красивый. Мне кажется, ему надо не в науки лезть.Его фото любой продвинутый модный журнал печатать захочет.

* * *

Ноги сами несут меня в нужном направлении. Танго сейчас набольничном. У него ребра потрескались в какой‑то кошмарной драке. Хотя свиду по нему не скажешь, что он способен завалить комара.

Если тот сам от его лекций не окочурится. Танго по натурепроповедник. Он обладает феноменальной памятью и помнит все, что хоть раз читалили слышал. Он несет идею эмо в народ. А народ пытается отнести Танго кудаподальше. Хотя, говорят, драка случилась на концерте.

Дверь мне открыло нечто осунувшееся и частично лысое.

– Какого черта нас угораздило родиться в этомзахолустье? – заупокойным голосом сообщил Танго.

По всей видимости, его снова кто‑то не понял.

– Я думаю, у меня вчера был самый поганый день вжизни, – такое я слышала не раз.

– А у нас новенький, – протискиваясь в комнату,сообщила я, пытаясь сообразить, что стряслось с Танго.

– Шел себе, а потом такая вот лабуда. Навалились ичелку на фиг откромсали.

– Кто?

– А черт их знает. Прости меня, Господи, – глядя впотолок, Танго специально упомянул имя Господа.

– Теперь дома сидеть будешь?