Книга Припарка для целителя - Кэролайн Роу

Во дворце в первые несколько дней епископ только и делал, что уютно спал в своей постели, согретый огнем камина и меховыми одеялами, да искушаемый лучшими блюдами, какие могли приготовить на его превосходной кухне. Потом мало-помалу вернулся к работе. Однажды он подписал несколько важных документов — неотложных лицензий и разрешений, — которые Бернат положил перед ним. Несколько дней спустя настоял на том, чтобы прочитывать материалы, которые подписывал. На другой день потребовал изменений в тексте одного документа, и все облегченно вздохнули. Его преосвященство возвращался в нормальное состояние.

На следующее утро епископ вошел в кабинет и вызвал Берната с писцом.

— Где все? — спросил он, глядя на свой стол. На столе не было ни бумаг, ни пергаментов. — Тут не видно даже пылинки.

— Я думал, ваше преосвященство еще не готово заниматься старыми делами, — ответил его секретарь. — Поэтому держу их у себя в кабинете.

— Может, не всеми сегодня, Бернат, — сказал епископ, — но, если не начну, они вскоре станут неразрешимыми.

Бернату хотелось сказать, что они больше, чем неразрешимые, но он удержался.

— Хорошо, ваше преосвященство. Что принести? Последние сообщения или ранние?

— Неси все, Бернат. Я хочу знать, что мне предстоит, а не открывать это с легкими ежедневными потрясениями.

Бернат бросил свирепый взгляд на писца, тот подскочил и вышел вслед за секретарем из кабинета. Вернулись они с огромными кипами документов.

— Положить их на мой стол? — спросил Бернат.

— Нет-нет, — ответил Беренгер. — На мой. И давай посмотрим, что я смогу завершить до обеда. Из уважения к моему врачу я буду работать первую половину дня, и только.

Два дня спустя властный звонок у ворот заставил Исаака выйти во двор. Сырой, холодный ветер с гор пронизывал до костей. Исаак содрогнулся.

— В чем дело, Ибрагим? — спросил он.

— Я пришел от его преосвященства, — раздался мальчишеский голос, не дав привратнику ответить. — Сеньор Исаак, вам нужно немедленно идти во дворец.

Исаак слегка нахмурился. Ему в это утро нужно было посетить четверых пациентов, и он ждал только возвращения Ракели с визита, чтобы отправиться к ним.

— Епископу требуется ваше присутствие, сеньор Исаак, — сказал мальчик, голос его от страха сделался тонким.

Исаак немного подумал и решил, что пациенты могут немного подождать.

— Возвращайся, скажи его преосвященству, что буду во дворце, как только сделаю необходимые приготовления, — сказал он мальчику. — Ибрагим, скажи Юсуфу, пусть прекращает занятия.

Врач вернулся в уютную, рационально обставленную комнату, которая представляла собой его кабинет, гербарий и, когда он возвращался поздно ночью от пациента, спальню. Надел теплый камзол и плащ, при этом думая, что ему потребуется для всех пяти пациентов.

Наконец вошел, зевая, Юсуф.

— Посылали за мной, господин? — спросил он.

— Да, — ответил Исаак. — Только думал, что прерываю твои занятия, не сон.

— Прошу прощенья, господин, — заговорил мальчик, — но я…

— Ничего, — сказал Исаак. — Я разложил то, что нам, возможно, потребуется. Уложи все в этом порядке, а потом надень теплый плащ.

— Ваше преосвященство, вы нездоровы? — спросил Исаак. — До меня доходили слухи, что ваши силы и здоровье крепнут с каждым часом. Я надеялся, они правдивы.

— Совершенно, совершенно правдивы, — раздраженно ответил Беренгер. — Я чувствую себя хорошо, так хорошо, что дошел до той части работы, которую мой секретарь считал несущественной.

— Почему несущественной, ваше преосвященство? — запротестовал Бернат. — Я считал ее не срочной.

— Правда? — сказал Беренгер. — Ты не считаешь угрозы против меня, его величества и некоторых его чиновников существенными?

— Да, они существенны, ваше преосвященство, — упрямо ответил Бернат. — Но можно ли представить, что они будут выполняться? Нет.

Беренгер засмеялся.

— Бернат так давно не слышал моего смеха, — сказал он, — что думает, я разучился смеяться. Но если говорить серьезно, мой добрый отец Бернат, я склонен согласиться с тобой, однако думаю, что скрывать это не нужно. Если угрозы реальные и с ними можно столкнуться, оставлять их без внимания нельзя.

— Тот человек бредил, ваше преосвященство, — сказал Бернат. — Его слова были едва понятны.

— Вот почему я послал за сеньором Исааком. Он тоже слышал эти слова. Исаак, здесь у меня донесение сержанта о том случае. Когда я начал читать его, Бернат, то решил, что врач может помочь нам, если ему позволить добавить свое знание к тому, что написал сержант.

— Возможно, — сказал секретарь тоном человека, терпение которого мучительно испытывают.

— Прежде всего, — заговорил Беренгер, — наш добрый сержант Доминго утверждает, что описал умершего в Круильесе человека владельцу таверны в Паламосе, и тот сразу же узнал в нем одного из двух людей, остановившихся у него на ночь. Наш покойник, очевидно, назвался Хуаном.

— Да, — сказал Исаак. — Когда я только вошел в ту комнату, он сказал мне, что его зовут Хуан Кристиа. Когда я спросил, не конверсо ли он, раз у него такое имя, он разозлился. Не знаю, почему. Это имя нечасто дается рожденным в вашей вере, ваше преосвященство. Что еще разузнал добрый сержант?

— Пусть Бернат прочтет нам остальное, — сказал епископ.

— Я прочел весь этот документ дважды, — сказал Бернат. — Думаю, будет проще, если расскажу вам, что в нем. Когда умерший уезжал из Паламоса, у него было твердое намерение вернуться. Он оставил какие-то свои вещи у хозяина таверны. В тот же день попозже их забрал его друг.

— Если наш Хуан Кристиа был прав в своих догадках, — сказал Исаак, — его друг к тому времени знал, что он уже не вернется.

— Это кажется правдоподобным, — сказал Бернат. — Кроме того, сержант узнал от хозяина, что юный друг похитил значительную сумму золотом из кошелька покойного. И что одежда умершего была пропитана морской водой. Я спросил слуг, которые ухаживали за Хуаном Кристиа, они сказали, что его камзол был жестким и обесцвеченным, словно от соли.

— Он говорил, что его бросили в море, — сказал Исаак.

— Тогда понятно, — сказал Бернат. — Я недоумевал по этому поводу. Сержант еще узнал, что хотя все точно описывали покойного, никто как будто не обращал внимания на его товарища, кроме хозяина таверны, который сказал, что он похож на ангела, и родственника гончара, тот сказал, что у него светлые волосы — цвета соломы или рыжеватые.

— На ангела! — сказал Беренгер. — А как искать его по этому признаку? В той местности полно ребят, которых кто-то сочтет «похожими на ангела». Да и кто знает, как выглядит ангел? Если это единственное описание, мы ничего не знаем о нем. Однако меня больше заботят слова покойного, которые сообщил сеньор Исаак и записал твой писец, Бернат.