Книга Девушка с букетом - Татьяна Краснова

Но Медведев и Полякова ходили за ручку, в школу и из школы вместе, и она ему все не надоедала. Тогда и все остальные тоже решили, что это настоящая любовь. Кроме педагогов. Когда романтика продолжилась и в десятом классе, они забили тревогу. Собственно, волновалась только классная руководительница Рахиль Исаковна, но она сумела взбаламутить всех и отравить жизнь влюбленным. Варя помнила бесконечные собрания, комсомольские и классные, где разбирали поведение влюбленных и бичевали их, угрозы исключить из школы и написать какие-то такие ужасные характеристики, с которыми ни в одно ПТУ не возьмут. Для Вари это было увлекательное зрелище – борьба отцов и детей, весь класс разделился на защитников Ромео и Джульетты и тех, кто боялся за собственную характеристику, а из учителей на «детской» стороне был только один историк Иван Платонович. Но каково же было Поляковой, только сейчас подумала Варя. Она вспомнила, как Рахиль орала про коляску, которую та якобы покатит, когда все пойдут на выпускной бал, и поежилась, представив, что это на нее так орут. Но Полякова сидела молча, как всегда, – она никогда не оправдывалась, она вообще ничего не говорила, – а потом шла с Павликом за руку домой.

Самое удивительное, что вытравить любовь не удалось. Опасности, подстерегавшие несовершеннолетних на этом гибельном пути, почему-то так их и не настигли. Самое интересное, собственно, и заключалось в их героической школьной борьбе. А потом Медведев и Полякова уехали в Москву, куда-то поступили, поженились, и больше ничего интересного для публики в обыкновенной студенческой семье уже не было. Кажется, родители их поддерживали и снимали квартиру. Периодически до Белогорска доходили слухи о том, что у них родилась девочка, что Павлик стал хорошо зарабатывать, и о том, что Полякова хочет второго ребенка, а ей, кажется, нельзя. Потом она все-таки родила, но умерла в родах, а Павлик с детьми вернулся в Белогорск.

Конечно, хорошо, что дети получились яркие, подумала Варя. Но все-таки что же в них от Поляковой? Она десять лет видела ее изо дня в день, сидя за соседней партой, – неужели не разглядит хоть какой-нибудь черточки? Но не было ничего. Незаметная Полякова просто растворилась. Как такое может быть? За нее было даже как-то обидно. Хотя сама она, пожалуй, вряд ли обиделась бы – а только радовалась, что они так похожи на ее драгоценного Павлика…

– Такие вам нужны? – Марина показывала на жемчужницы.

– Да, да, это они самые! – спохватилась Варя. – Вот только дождик закапал не вовремя – от дождя или росы они потом бурыми становятся. Сейчас нельзя срезать.

– Ну так я вам в сухую погоду срежу! – тут же предложила Марина. – И акацию, да? Мне показалось, она вам понравилась. А молочай я могу у соседей попросить на огороде! Только скажите, что с ними сразу сделать, пока не завяли, – в книжку положить?

Вон оно что! Чуткость, та самая! Конечно! Варя была так счастлива, что все же разглядела в Марине Полякову, что прямо просияла. Они шли к дому, и Марина приостановилась, вопросительно глядя на нее, – поняла, что это не благодарность, а что-то другое.

– Марина, ты на свою маму похожа! – выпалила Варя объяснение. – А я как раз о ней думала.

Теперь уже Марина просияла. Варя не ожидала от сдержанной девочки такой реакции.

– Правда? – переспрашивала та, пока они шли до крыльца, и все заглядывала Варе в лицо. – Мне такого никто не говорил! Всегда все говорят, что я похожа на папу, и папа тоже! И на фотографиях… Значит, я чем-то другим похожа? А вы никуда не торопитесь? Вы правда у нас сегодня останетесь? Оставайтесь, пожалуйста! Я сейчас для вас комнату приготовлю… Расскажите мне о ней хоть немного! А когда устанете, я сразу уйду, хорошо?

Варя ощущала непонятную неловкость. Хотя чего тут непонятного – она не знает, хоть убей, что рассказать о Поляковой! О невзрачном существе, с которым никогда не происходило ничего запоминающегося! А девочка ждет с благоговением каких-нибудь историй о школьной дружбе, забавных, трогательных! Черт дернул ее за язык с этим сходством!

– Да тебе, наверное, папа все уже давно пересказал, – попыталась вывернуться Варя.

– Папа всегда рассказывает какие-нибудь смешные школьные истории. – Марина глядела на нее серьезно и печально. – Я их действительно знаю наизусть. Он просто боится меня расстраивать. Я же все-таки помню маму – мне семь лет было, когда… Павлик родился. И я потом долго тосковала. Но это же очень детские воспоминания! И я не знаю главного! А папины друзья, которые к нам приходят, – взгляд Марины стал недоуменным, – почему-то никогда ничего не рассказывают. Хотя все любят поговорить, кроме Фольца… Так странно – как будто не знают, что сказать! Я сначала к ним приставала, а потом стало как-то неудобно…

Теперь совсем нельзя было уйти! Варе было совестно за то, что она по-прежнему не знает, что рассказать о Поляковой! Куда бы провалиться? Свернуть разговор о ночлеге и все-таки спастись бегством домой? Но ей представились пустые стены без папы, мамы, бабушки… Она, Варя, два года живет без мамы, и она уже взрослая, а эта девочка – почти всю жизнь! Что же это за жизнь, даже с самым хорошим отцом!

– А давай посуду помоем! – громко предложила Варя, заметив, что к ним приближается Павлик и что Марина чуть сдвинула брови. – А Павлик поможет!

Павлик тут же круто поменял траекторию. С улыбкой переглянувшись, Марина с Варей по шли на кухню.

– А про то, как их в школе травили, папа ужасно любит рассказывать, – тут же продолжила Марина, которой жаль было каждой минуты, потраченной не на главное.

Ну, еще бы! Кто бы сомневался! Героическая роль – вот где можно реализовать свой артистизм на сто процентов! Варе казалось, что она даже видит, как Павлик разыгрывает это в лицах.

– …Я и от Рахили Исаковны об этом наслушалась, – неожиданно добавила Марина – лицо у Вари изменилось, словно появилось привидение, – и пояснила: – Она у нас классная руководительница.

– Да ты что?! – Варино потрясение было неподдельным. – Ее разве на пенсию еще не прогнали?! По-прежнему детей… э-э-э… воспитывает?

– По-прежнему, – с чуть заметной иронией кивнула Марина. – Учителя же теперь на пенсию совсем не уходят.

Затем последовал живой обмен сведениями о прошедших временах и о нынешних – в родной Вариной школе, как оказалось, мало что изменилось, даже форму опять ввели, и любая любовь преследуется все так же, с той же энергией. А ведь любовь, пожалуй, и была в Поляковой главным! Она ни разу не отличилась, отвечая у доски, ни разу не сморозила ничего такого, что застряло бы в памяти, не шлепнулась на физкультуре под общий хохот. Вера ничем не привлекала внимания! Не отрезала косу, когда все их отрезали, не стала блондинкой с помощью перекиси водорода – и внешность, и жизнь ее оставались бесцветными. До тех пор, пока не поразила всех своей необыкновенной любовью, о которой и сейчас вспоминают – вон даже Рахиль не может забыть. Любовь поистине стала ее звездным часом! Ведь она, в конце концов, не свалилась на Полякову, как на Ньютона яблоко. Полякова ее выстрадала, а до этого сумела как-то вызвать, а потом поддержать – значит, не так уж она была проста, как казалась. Значит, она знала о ней что-то очень важное – о той настоящей любви, которая не гордится, не превозносится, не завидует, все переносит… Если Медведев до сих пор остается отцом-одиночкой и никого не приводит в дом, кроме пожилой дом работницы, хотя от желающих наверняка, как и прежде, отбою нет…