Книга Карлики - Максим Дегтярев

— Не стоит. Франкенберг действительно конструировал биороботов — лет двадцать тому назад. Что делал потом, никому неизвестно — вся информация исчезла. Стоило ли ее уничтожать, если бы он продолжал заниматься только ими. Из биороботов никто не делает тайны, они же, в сущности, та же нейросеть, только не на кристаллах, а на нуклеотидных цепях. А снимки? Биороботов не делают похожими на людей. Единственное исключение — детские куклы. Нет, тут что-то другое.

— А что нам вообще известно про Франкенберга? Кроме того, что он умер, — спросил Шеф.

— До того срока, что я назвал — довольно много. Учился на Земле, в Еврапе…

— В Европе…произносится — Европа, — вежливо поправил меня Шеф.

— А…, ну да, в Европе, потом работал в эээ…(я боялся опять переврать название) в общем, справку я подготовил, она должна быть у вас. Я проверил — ни с кем из тех, кого мы знаем — я имею в виду сотрудников института и их окружение — в контакт не входил. В Институте Антропоморфологии Франкенберг не работал. Но, опять таки, моя информация устарела уже лет на двадцать. Можно предположить, что он с сотрудничал с Институтом, но негласно. Перк, безусловно, об этом знал. Среди уничтоженной информации наверняка было что-то, что указывало на такое сотрудничество.

— А не мог ли Перк сам ее уничтожить?

Я уже задавался подобным вопросом, и потому ответ был у меня готов, если это можно считать ответом:

— Вся каша заварилась, когда пользователи пожаловались в ОИБ. Нужна ли была Перку такая шумиха? Не разумней ли уничтожить информацию потихоньку, без лишнего шума, без скандала.

— Резонно. Итак, кроме Перка и Франкенберга, в деле замешаны еще какие-то лица. Кто они — мы пока не знаем.

— Факт! — радостно согласился я. Мне нравится, когда Шеф прав — в таких случаях с ним можно соглашаться не кривя душой.

— Да, забыл сказать, — продолжал тем временем Шеф, — я побеседовал со Службой Общественной Безопасности и я так понял, что жена Перка сказал им про комлог.

— Еще бы она не сказала — упаковку-то они бы в любом случае нашли!

— Ладно, для нас сейчас важно не это. Для нас важно знать, как скоро полиция найдет тебя, и сколько будет стоить то, чтоб они от тебя отстали.

Я представил себя в тюрьме. Татьяна будет фрукты носить — такое вроде бы разрешается.

— Может и не найдет, — робко предположил я, — или мне лучше исчезнуть на время?

— Ну-ну, …хм, не найдет… Исчезновение тебе мало поможет, разве что, если ты исчезнешь навсегда…

Когда Шеф говорит «ну-ну», это означает, что он даже не может себе вообразить, что я должен сделать, чтобы загладить свою вину перед ним. За годы совместной работы, он всего раза два говорил мне «ну-ну». Сегодня я услышал третье «ну-ну», и если к «ну-ну» добавить неявное предложение исчезнуть навсегда, то картина складывалась совсем безрадостная.

— В том кристалле, что я привез от Франкенберга нашли что-нибудь? — я срочно переменил тему.

— Ничего особенного — только карту Южного Мыса.

— Зачем она ему? — удивился я, — флаеры и так дорогу знают.

— Криптологи пока колдуют над ней. Может, чего и наколдуют.

— Надеюсь, вы не сказали им, откуда у нас этот кристалл? — осторожно спросил я.

— А сам-то как думаешь? — возмущенно ответил Шеф. Следовало ли понимать его ответ как «нет» — не совсем ясно.

Обменявшись еще парой-тройкой столь же информативных реплик, мы расстались. После провала с Франкенбергом мне следовало бы пойти к себе в кабинет и продемонстрировать служебное рвение, но настроения не было даже для того, чтобы имитировать работу. И я поехал домой.

2

Через час после возвращения засигналил домашний нейросимулятор, а когда я ответил, на экране появилась недовольная Татьяна.

— Я целый день тебя ищу! А ты — на звонки не отвечаешь, сообщений не читаешь!

Представляю себе: дымящиеся останки профессорской башни, а среди них лежит мой комлог — целый и невредимый и, то и дело, принимает всякие вздорные сообщения. Я нехотя объяснил:

— Извини, было много работы…

— Какой еще работы?

А то она не знает какая у меня работа.

— Опасной… Ты скажи мне лучше вот что: кто такой бикадал трипода?

— Кто-кто? — удивленно переспросила она.

— Бикадал трипода.

— Не знаю кто это, но могу предположить как оно выглядит, — уверенно сказала Татьяна.

— Ну и как?

— Три ноги, два хвоста, голова, вероятно, одна, иначе назвали бы по-другому.

Объяснение не слишком понятное.

— И как такое может быть? — снова спросил я.

— Не знаю. Может четвертая нога атрофировалась в хвост. Или, например, было у него сначала две ноги, один хвост и два крыла, а потом одно крыло стало ногой, а другое — хвостом.

— Ты что, издеваешься?

— Ты первый начал.

— Ладно, проехали. Ты где?

— Я же написала — на Сапфо.

Сапфо — спутник (спутница, если опираться на легенду) Фаона.

— Ты так написала, что я не разобрал. То же мне, нашла где сапиенсов ловить.

— Какие там сапиенсы! На Фаоне они за собой чистенько прибрали, так может хоть на Сапфо что-нибудь оставили — следы или хвост отброшенный…

— Какой еще хвост? — не понял я.

— Ты что, не помнишь? Фильм был такой. Там сапиенсы отбрасывали хвосты, как ящерицы. Люди искали сапиенсов, но находили только хвосты. А мне и хвосты не попадаются, — с грустью добавила она.

— Скажи, а тебе и вправду хочется найти хвосты… тьфу… следы сапиенсов? Может, ну их к черту — без сапиенсов как-то спокойнее. Вселенную, опять же, ни с кем делить не надо. Я не вижу ни одной причины, по которой мне хотелось бы встретить хотя бы одного сапиенса.

— Ты рассуждаешь, как обыватель, — пригвоздила меня Татьяна.

— А ты безответственный…, — я хотел сказать «ученый», но это было бы недостаточно обидно, поэтому я быстро поправился:

— Просто безответственная!

— Сам ты… Ладно, буду не скоро, пока.

Давно выработанное мной с Татьяной правило: прекращать беседу до того, как успеем поругаться. Я вернулся к своим гомоидам.

Карта Южного Мыса могла оказаться в кабинете Франкенберга случайно. Но я в это не верил. С другой стороны, где-то же у него должна быть лаборатория. Эксперты сейчас роются на месте башни, но пока ничего не нашли. Да и маловата она для лаборатории. Зная, что в создании гномов-гомоидов принимал участие Перк, можно предположить, что лаборатория находится в Институте Антропоморфологии. Но тогда в проекте «Гномы» должно участвовать слишком много людей, а непохоже, чтобы это было так. Я вспомнил, как несколько дней назад в новостях упоминался Южный Мыс. Начал просматривать новости за пятнадцатое августа.