Книга Шестой уровень - Фридрих Незнанский

Андрей про себя отметил, что Савелов про капитана говорит, как про вещь.

— К счастью, — продолжил полковник, — груз все еще лежит на дне, это мы знаем точно.

Барковский так разинул рот, что даже пластырь не выдержал — лопнул.

Гладий только покачал головой. Чесноков хрустнул пальцами.

— И все? — язвительно присвистнул Сотников. — А вот одно неприличное слово — «как»?

— По ситуации, — обнадежил его Чернов. — Мы снабдим вас нужными сведениями, но в целом вы должны будете действовать без чьей-либо подсказки. В, шахматы играете?

— Немножко...

— Знаете, что такое цейтнот?

— Это когда флажок падает.

— Наш флажок уже держится на честном слове.

— А прикрытие, легенда, оружие, снаряжение, все эти ваши шпионские прибамбасы? — спросил Гладий.

— Никаких прибамбасов. Вообще ничего, — жестко сказал ПОЛКОВНИК. — Сами. Все сами. Больше того, когда мы выйдем из этого клоповника, — он обвел глазами номер люкс, — я вас не знаю, вы меня.

— Ни себе фига, — покачал головой Василий.

— Что бы ни случилось, держите язык за зубами, братцы, — предостерегающе погрозил пальцем Чернов. — Надеюсь, нет смысла напоминать, что в случае чего Россия от вас откажется...

— Эти мальчики все прекрасно помнят, — остановил его Савелов. — Я им верю... В прошлый раз....

— Нас было шестеро... — опустил глаза Чесноков.

— Шестеро... — печально подтвердил Валентин Демидович. — И раз уж мы опять коснулись этой темы... М-да... Тяжело... Твои парни погибли геройски... Родина их не забудет...

— Уже забыла.

— Ну-у-у, не надо так категорично... Вы же знали, на что шли. Мне очень жаль.

— А вам не надо делать поминальное лицо, товарищ полковник, у вас это не очень естественно получается, — зло процедил Андрей. — Тут про шахматы говорили... Точно, для вас ведь мы — всего лишь пешки. Куда захотел, туда и поставил. Вам на нас наплевать, верно?

— Верно, — на удивление легко ответил Савелов. — В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.

— Вот это уже похоже на искренность, — усмехнулся Андрей.

— Хочешь совет? — Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. — Поменьше болтай, да получше дело делай.

— Я — буду, — сказал Чесноков тихо. — А остальные... — он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. — Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.

Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.

— Пускай выходят, — пожал плечами ПОЛКОВНИК. — Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.

— За что? — опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.

— За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, — улыбнулся полковник грустно.

Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.

— Да, Чеснок, не вышло у тебя, — успокоил его полковник. — Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! — вдруг словно опомнился полковник, — «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае — хулиганство. Я так понимаю.

— Здорово, — промычал Андрей.

— Как верно тут было замечено, — улыбнулся полковник, — фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы — мои со всеми потрохами.

Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.

— В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия... Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! — тяжело выдохнул Андрей.

— Никто не держит, — скучным голосом сказал полковник. — Но как говорили немцы — «свобода через труд».

— Это эсэсовцы говорили, — сказал Веня.

— Неважно.

— Суки, — сказал свое излюбленное Кирюха. — Мы же сами пошли! Зачем же так?..

— Сами пошли, сами и ушли, — жестко проговорил полковник, следя глазами за тараканом, который пытался перебежать по столу перед самым носом полковника. — Кто вас знает, что вы завтра придумаете? Нет, мне так спокойнее.

— Это нечестно, — сказал вдруг Гладий.

— Зато надежно, — парировал полковник. — А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?

К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.

— Ну, еще у кого вопросы? — Полковник без тени брезгливости налице раздавил пальцем безрассудного таракана.

— Ага, у вас на все наши вопросы один ответ. — Сотников кивнул на еще шевелящееся насекомое.

— Да, ответ один! — полковник грохнул кулаком по столу, и вовсе превратив таракана в лепешку. — Думаете, вы одни такие? Удачливые? Незаменимые? Свет клином на вас сошелся? Да таких, как вы, — раком до Японии выстроить, и еще останется!.. Но я купил вас! Со всеми потрохами. Я вас из дерьма вытащил. Так что будьте любезны! При этом, заметьте, я вам еще и плачу. В твердой валюте.

Андрей побагровел, но сдержался, не проронил ни слова.

— Раз уж вы заговорили о деньгах, — в отличие от Андрея, Сотников оставался невозмутим. — Сколько?

— Пятьдесят тысяч на брата, мы люди не жадные, — расслабился Валентин Демидович.

— Царская щедрость, — хмыкнул Венька. — Обхохочешься...

Гладий вдруг повел себя по-штрейкбрехерски.

— Пятьдесят так пятьдесят, — протянул он, почесывая свою огромную ручищу. — Тоже деньги, на дороге не валяются.

— А что скажет командир? — поинтересовался Чернов, глядя на Чеснокова.

— А мои слова что-то смогут изменить? — Андрей ощущал себя просто раздавленным, размазанным по столу, как тот таракан.

— Шестьдесят!.. — голосом аукциониста выкрикнул Веня.

— Ладно, так уж и быть, — смягчился Савелов. — Не обеднеем... Пятьдесят две.

— Пятьдесят семь! — упрямился Сотников.

— Пятьдесят пять!— полковник жахнул кулаком по столу и даже не заметил; как убил еще одного таракашку. — Это мое последнее слово!

— С половиной...

— Без половины.

— Тогда с авансом.

— Мы предоплатой не занимаемся, расчет только после выполнения. Или семьям, если...

— Не дай Бог, — Кирюха суеверно постучал пальцем по столу.

— Вам выделят деньги на карманные расходы, сами будете решать, что с ними делать. Хотите сэкономить —Пожалуйста, никто не против.