Книга Слепая любовь - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Случилось так, как он и предвидел. Видно, заранее не знал «хвост» адреса Юлии, иначе приготовился бы к поворотам, но он оказался тем не менее опытным водителем — или хорошо знал эти транспортные развязки — и вышел точно за «тойотой», не оставив между той и собой ни одной машины. Так грамотные преследователи не делают, легко засветиться. Но, может быть, тот именно этого и хотел? Напугать? Предупредить?..
Юлия выскочила неожиданно не в направлении своего дома, а вывернула на проспект и понеслась обратно к центру. Вот тебе и на! Такой логики Филипп не понял. Ведь если надо обратно, к центру, легче было это сделать, вернувшись мимо Белорусского вокзала. Странный путь!.. Но Филипп оказался не прав. Юлия вскоре свернула в переулок направо, из него вырулила в следующий, — Агеев прочитал на светящемся табло «Можайский», — и, проехав примерно до середины, резко остановилась. «Хвост», не ожидавший такого маневра, проскочил далеко вперед и стал искать пустое место среди других припаркованных к тротуару почти впритык друг к дружке машин. А вот и огни погасил, устроился, значит.
Теперь Филе стало окончательно ясно и то, что тот — «хвост», и другое: почему они здесь и для чего именно таким путем мчалась Юлия. Он ведь уже решил, что Наташа и живет в том районе, где ее подхватила Юлия, по той причине, что в костюме подруги как-то на работу ходить не совсем, мягко выражаясь, принято. Учитывая даже и несколько снисходительный взгляд Агеева на современную молодежную моду. Вероятно, где-нибудь тут, поблизости, школа, в которой учились девочки, выросшие в одном районе. И его догадка снова подтвердилась.
— Ну ладно, подруга, приехали… — сказала первую фразу за все время Юлия. Это ее словцо: «подруга». — Давай переодевайся, постоим немного, а я покурю…
Хлопнула дверца, вышла голоногая, словно в одних трусиках, Наташа и пересела на заднее сиденье. Филипп сразу погасил огни, и в неярко освещенном переулке, да еще под сенью высоких деревьев, его машина не отличалась от других. Но, слушая разговор, Филя внимательно наблюдал за поведением «хвоста». Интересно, кого из двух девушек он «пас»?
— И что скажешь? — Это был более низкий голос Юлии. — Ты чего-то вообще сегодня молчишь?
Филя улыбнулся, вспомнив их птичий щебет в начале пути. Да, натуральные попугайчики!
— Да, понимаешь, противно, ты, конечно, права была. Поэтому все у нас и закончилось разговорами. Ну, покурили немножко. Он решил, что партия сыграна, ручонками потянулся. А я, естественно, только предупредила, что дальнейшее знакомство не исключено. Мол, неплохо бы еще разок-другой встретиться, сходить куда-нибудь, в клуб там какой-нибудь крутой… А он достал пачку — понимаешь? — вот такущую пачку денег и стал по коленке своей стучать! Как собаку приманивать.
— И ты его послала, — с утверждением сказала Юлия.
— Ну… мягко, конечно.
— Ага, я — не такая, я — на рупь дороже! Это ты хочешь сказать? — Филе послышались издевательские интонации.
— А ты, кажется, переживаешь? — наивным голоском маленькой девочки спросила Наташа. — Уж не твоего ли я кавалера попыталась увести с пути истинного? — Снова возникла пауза, потом шуршанье, визг молнии, и, наконец, та же Наташа произнесла: — Не пугайся и не сердись, отдаю обратно, раз он так тебе нужен. Но, на всякий случай, ложась к нему в кровать, вспоминай иногда о Роберте.
— Сучка ты все-таки, Натка! — воскликнула Юлия. — Да этот Гриша пообещал мне в прошлый раз, что даст денег на памятник. К тому, что мы уже собрали, будет прилично, Степа говорил, что тогда ему хватит.
— Слушай, ну что вы все как заговоренные?! Разве у Марика своей семьи не было? Его что, с помойки забрали? Или, может, он мало зарабатывал? Да там, у них, на десять памятников хватит! И вообще, это дело семейное. Нет, не понимаю я вас, фанатов… Больные, что ли? Так идите к нам, в стационар. На червонец в день, сразу мозги на место встанут. Не понимаю…
— Ты многого не понимаешь, — сухо ответила Юлия.
— Ну вот и договорились, — устало произнесла Наташа. — А еще я думаю вот что… Я, наверное, к этому, — Филя услышал резко брошенное, совсем уж неприличное в устах девушки бранное слово, — больше не пойду. Точка, подруга! — словно бы передразнила она Юлию.
— Как знаешь, — сухо ответила Юлия. — А он, между прочим, говорил о серьезных планах. Так что все же думай… Ну, все, поеду. Если надумаешь, звони. Привет папе-маме…
— И твоим — не хворать.
— Так, приготовиться! — вслух сказал Филя и, зажав себе рот ладонью, рассмеялся: он «вспомнил», что микрофон-то стоит у него, а не у них и это он слушает, а не девушки.
Наташа, увидел он, вышла из машины. На ней были уже не голубые, волнующие воображение шортики, а вполне приличная юбка до колен и кофточка, накинутая на плечи.
— Оп-а! — воскликнул Филя по поводу находчивости девушки. — Молодец, однако! Ну конечно, у нее ж сумка была. Так… и где же наш «хвост» родимый?
Юлия тронула машину, круто развернулась и поехала в обратную сторону. И тот, что был впереди, за ней не тронулся, значит, не она ему и нужна. А отсюда к дому, где живет Юлия, можно сказать, рукой подать. Александр Борисович, вероятно, уже на месте. Позвонить, разве что, на всякий случай…
А Наташа тем временем цокала каблучками, идя вдоль длинного дома. Народа здесь совсем не было, да и поздновато уже. А «хвост» продолжал стоять.
— Сан Борисыч, — тихо сказал в трубку Агеев, выходя из машины и «вякая» сигнализацией, так, на всякий случай, по привычке не оставлять соблазна для случайного любителя заглядывать внутрь салонов, — ваша протеже будет возле дома, скорее всего, через пять минут. Есть «хвост», но, похоже, не за ней. Я провожаю подругу.
Наташа дошла до угла дома и свернула налево. И вот теперь, заметил Филя, из машины выскочил тот мужичок и, подождав немного, неторопливо двинулся следом за девушкой.
— По-моему, наш клиент, — сказал себе Филипп и отправился догонять.
Двор, как и улица, был освещено плохо. Наташу видно не было, но зато слышался стук каблучков. Впереди, у ближнего, освещенного подъезда, мелькнул силуэт мужчины. Филипп прибавил шагу и усмехнулся своим мыслям. Он подумал вдруг, что в любых случаях, когда оказывался в ситуации, близкой к экстремальной, другими словами, когда чувствовал всеми мышцами, что предстоит, грубо говоря, подраться, тело его уже как бы заранее собирается в тугой комок, готовый к броску и опережающему удару, а движения подошв становятся почти неслышными. Все-таки великое дело — многолетняя практика…
Девушка шла наискосок, через внутренний двор по асфальтированной дорожке, отчего и каблучки ее звучали так громко. Преследователь двигался за ней, но под деревьями был виден только его темный силуэт — контражуром в свете от подъезда на противоположной стороне двора. «Вообще-то, — подумал Агеев, — очень удобное место для нападения, народу нет, двенадцатый час». И только подумал, как услышал впереди голос:
— Наташа, может быть, вы не будете так торопиться?