Книга Последнее предупреждение - Кирилл Казанцев

Вместе с авансом Подлесовский передал десятка полтора аудиокассет и папку-скоросшиватель.

– Вот здесь, – он указал на кассеты, – сам заказчик наговорил на диктофон кое-что о своей биографии. О славном трудовом пути, так сказать.

Даже сейчас, когда покровы тайны с личности его клиента были сорваны, он по-прежнему предпочитал не называть ни имени, ни должности. Конспиратор.

– А здесь... – его ладонь слегка хлопнула по картону папки, – здесь кое-какие заметки. Возможно, вам они пригодятся. Не буду скрывать, до вас эту работу предложили другому человеку. И он было начал, но... Погиб. Ужасная трагедия!

Скопцову даже показалось, что глаза юриста блеснули слезой. Душевный, стало быть, человек. Способный к сопереживанию. Но все равно, своего мнения о нем Василий не изменил – натуральный козел!

Вернувшись домой, он начал работать – отыскал давным-давно заброшенный на антресоли диктофон, очистил его от пыли, вставил батарейки, проверил. Действует! Извлек из непрозрачного полиэтиленового пакета кассеты. Под прозрачную крышечку каждого подкассетника был вставлен клочок бумаги, на котором обычной шариковой ручкой были нанесены цифры. Наверное, порядковые номера... Первая кассета была вставлена в диктофон. После чего Василий отложил готовый к работе электронный прибор в сторону и открыл папку.

Около полусотни отпечатанных на принтере страниц. Скопцов небрежно пролистнул их. Крякнул, вздохнул, потер ладонью коротко остриженную голову. И начал с начала, с самой первой страницы.

Это была почти готовая книга. Точнее, ее основа, костяк, скелет – можно называть как угодно. Название не меняет суть. Конечно, требовалось еще немало времени и усилий, чтобы оснастить этот голый костяк мясом фраз. Но то, что лежало сейчас на столе перед Скопцовым, – развернутый план произведения, – позволяло любому мало-мальски понимающему человеку завершить начатую неизвестным автором работу.

Но не это поразило Скопцова. Направленность мышления погибшего автора была практически идентична его собственной! Проще говоря, этот план был сделан так, как будто бы его писал сам Скопцов! Ни больше ни меньше! Даже слова в большинстве случаев использовались те же самые.

Ну, что же... Значит, будет проще, чем он думал вначале. Совесть Василия не мучила. Помалкивала. Ведь в итоге эта работа будет принадлежать не Скопцову и не неизвестному автору, а известному и всеми уважаемому народному избраннику. Он платит и, если исходить из личного опыта Василия, то тот, кто написал эти страницы, уже получил причитающиеся ему за проделанную работу деньги.

Отодвинув папку на край стола, Василий вернулся к диктофону. Негромкий щелчок утопленной кнопки пуска, и в комнате зазвучал немного хрипловатый, размеренный голос: "Я родился четырнадцатого января тысяча девятьсот сорок восьмого года, в семье служащего..."

За прослушиванием кассет Скопцов провел около шести часов, один только раз сделав короткий перерыв на кофе. По ходу повествования делал какие-то только ему одному понятные заметки на лежащих перед ним листах бумаги. Все чаще потирал голову и все больше мрачнел. После того, как закончилась четвертая кассета, не стал вставлять следующую, а, отложив в сторону диктофон, начал просматривать собственные записи. Кривился и морщился, словно съел что-то пакостное. Потом со злостью скомкал листы в здоровенной ладони и, широко размахнувшись, запустил бумажный ком в угол. У него ничего не получалось!

Он просто не видел человека. Были слова. Много слов, хороших и правильных. Как на партийном собрании. Были цифры статистических данных. Тоже очень много. Наверное, они должны были рассказать слушателю о тех немыслимых успехах, которых отдаленный северный район добился под руководством заказчика. Все это было прекрасно. Но за сонмом цифр и гладеньких, обтекаемых, безликих фраз терялся сам человек!

При всем богатстве собственной фантазии Скопцов не мог себе представить говорившего. Какой он? Худой или толстый? Высокий или низкорослый? Как он ходит, как ест и пьет. Да как он дышит, в конце концов! А без этого вряд ли что-то может получиться. Подразумевается не "что-то" вообще, а что-то более или менее приличное.

Гнать халтуру Василий не хотел. Это – работа. А работу надо делать хорошо, и только хорошо. Или же не делать вообще. Необходимо было лично встретиться с заказчиком. Скопцов опять взялся за телефон.

На этот раз "независимого юриста" удалось отыскать только по номеру сотового. Выслушав сумбурные объяснения Василия, тот коротко ответил:

– Не вопрос! Сегодня же созвонюсь с клиентом и определюсь, когда вам удобней будет к нему подъехать. Завтра, в первой половине дня, будьте дома – я перезвоню.

На следующий день и состоялся разговор о пользе и выгоде авиаперелетов.

* * *

Почти до обеда промотались по каким-то базам, на которых Миха получал самые разнообразные товары для далекого северного района. Разумеется, Вовка помогал ему при погрузке – как не угодить хорошему человеку, который везет его в новую, сытую и денежную жизнь!

На трассу встали только после двенадцати часов дня. Хорошо отрегулированный двигатель "КамАЗа" ровно гудел, колеса заглатывали километр за километром, приближая Вовку к новой, светлой и радостной жизни.

Хотелось поговорить, поделиться с кем-нибудь своей радостью. Но никого, кроме молчаливого водителя Михи, рядом с Зарубиным не было.

– Слышь, Миша, а этот прииск... Он далеко? – попробовал Вовка начать разговор.

– В тайге.

– А километров сколько?

– Увидишь... – водитель отвечал, не поворачивая головы.

– А как там платят?

– Деньгами. – Миха начал притормаживать, одновременно прижимая тяжелую машину к обочине.

– Что-то случилось? – поинтересовался Вовка.

– Ты жрать хочешь? – вопросом на вопрос ответил водитель.

– Да не мешало бы... – на самом деле желудок уже давно требовал что-нибудь в него бросить – с утра у Вовки во рту и макового зернышка не было.

– Вон и шашлычка... – кивнул головой водитель на стоящую у обочины пятнистую палатку. – В ней и перекусим.

Вовка с удовольствием вонзил зубы в сочное, душистое мясо. Определенно, его жизнь менялась к лучшему. И в первую очередь он всем этим обязан своему благодетелю, Димону Паленому. Нет, он никогда его не забудет! Всю жизнь будет благодарить!

– Может, "соточку" дернешь? – доброжелательно предложил Миха.

– А... – Зарубин почувствовал, как его рот наполняет тягучая слюна. – А ты?

– Ну, мне же еще ехать! – усмехнулся водитель. – А тебя – везут. Так что тяпни, не стесняйся! Там, на прииске, сухой закон!

– Ну, разве что немного... – неуклюже делая вид, что он раздумывает и сомневается, сказал Вовка.

Через полчаса "КамАЗ" тронулся дальше на север, увозя на "спальнике" совершенно счастливого и пьяного Зарубина.