Книга Кот, который сорвал аплодисменты - Лилиан Джексон Браун

Когда Селия ушла, Квиллер отправился к почтовому ящику за свежим номером «Всякой всячины». А потом дошагал до входа в Центр искусств и, присев на скамью, стал в нетерпении просматривать материалы, посвященные Тельме Теккерей.

Здесь была занявшая три колонки фотография Тельмы, беседующей с двумя попугаями, и интервью под заголовком «Тельма с друзьями возвращается в родное гнездо». Говоря о своих пяти попугаях, Тельма несколько оттаяла и стала сентиментальной: «У меня было шесть птиц, но бедняга Чико скончался. Я до сих пор храню его клетку и покрывало, на котором вышито его имя».

Интервью давало массу возможностей назвать какое-нибудь известное имя, и ни одной из них Тельма не упустила. Ведь у неё в клубе обедали кинозвезды и политические деятели.

Она похвасталась, что её брат-близнец был доктором-ветеринаром. А её восторженные слова об отце заставили Квиллера перечитать интервью ещё раз.

«Мой папа был фермером, выращивал картофель, работа была очень тяжёлая, он выбивался из сил, чтобы заработать на жизнь. Но потом ему пришла в голову блестящая идея — по-новому использовать картофель. И он разбогател! Тогда он смог отправить моего брата в колледж и помог мне заняться бизнесом в Голливуде. Он изобрел низкокалорийные картофельные чипсы!»

Тут распахнулась дверь Центра искусств, и оттуда вышел Торнтон Хаггис со словами:

— Нечего здесь бездельничать!

— Торн! Ты видел сегодняшний номер? — Квиллер помахал газетой перед носом у Торнтона.

— А что случилось? Нашли лекарство от похмелья?

— Садись и слушай!

Квиллер прочёл вслух биографию дочки бутлегера.

— Что?! — взвыл Торнтон. — Она что, и впрямь рассказывает эти сказки про картофельные чипсы? Неужели сама в это верит? Или Майло ей такое наплел? Или она придумала всё это для читателей Мускаунти?

— А ты её спроси, — посоветовал Квиллер.

Глава восьмая

В субботу утром Квиллер решил, что сногсшибательная новость про картофельные чипсы — это наверняка шутка, придуманная самой Тельмой. Просто она с молоком матери впитала склонность жителей Мускаунти ко всевозможным розыгрышам. Только старожилы могли оценить всю соль этой шутки. Точнее сказать, только старожилы да чудаки, копавшиеся в истории края.

Он позвонил Торнтону домой, чтобы сравнить их точки зрения. На звонок ответила миссис Хаггис.

— Его нет. Он пошёл подстричься, Квилл.

— Подстричься? — изумился Квиллер.

— Ну да! Представляете? Состричь такую роскошную гриву! Где ещё подобную увидишь! Но он пригрозил, что иначе выкрасится в зелёный цвет. Пришлось мне уступить.

— Н-да. Передайте ему, что я звонил, но ничего важного. Однако он покривил душой: вопрос для него был важный, поэтому он тут же позвонил в «Уголок на Иттибиттивасси». Ведь Гомер — единственный из старожилов, кто был так стар, что мог помнить времена сухого закона.

Квиллеру приглушённым голосом ответила Рода: это значило, что Гомер в очередной раз прилёг вздремнуть.

— Не беспокой его. Вы с ним читали про Тельму во вчерашней газете?

— Читали-читали. Я прочитала вслух, а Гомер сказал, что это она просто нам вкручивает. Он говорит — она всегда была мастерицей вешать лапшу на уши.

— Это я и хотел узнать. А когда у Гомера день рождения?

— Через неделю. Он уже заявил, что не хочет никаких торжеств, свечей и статей в газете.

— Наивное он дитя, Рода. Да из-за такого события телевизионщики из разных штатов заявятся к нам толпой! — Квиллер боялся проговориться, что и сам уже сочиняет поздравительную оду и что Дерек Каттлбринк исполнит серенаду под гитару.

Утром в воскресенье небольшой дождик окропил листья на деревьях вокруг яблочного амбара. После полудня все засверкало под неяркими лучами солнца. К пяти часам легчайший из легких бризов повеял в саду, где должны были собраться гости и где Броуди обещал сыграть на волынке несколько шотландских мелодии.

— Кто бы там ни отвечал за местную погоду, — сказал Квиллер, — нет сомнений, что он решил показать этим калифорнийским пижонам, что мы тут тоже не лыком шиты.

Он надел килт в красно-зелёную клетку, как и положено Макинтошам, зелёный блейзер и зелёные с красными искорками чулки до колен, взял сумку из телячьей кожи мехом наружу и, ясное дело, сунул в правый чулок нож.

Полли пришла в белом шёлковом платье с высокой талией, на плечо она накинула шарф в робертсоновскую клетку — клан Робертсонов был связан с кланом Дунканов.

Сиамцев пораньше накормили обедом и в большой хозяйственной сумке препроводили в беседку.

Команда О'Деллов уже готовила амбар к приёму: постелили банкетную скатерть бабушки Бёрджесса Кэмпбелла и украсили стол красными гвоздиками и белыми маргаритками, выставив ряд сверкающих бокалов для шампанского и подносы с крошечными канапе, слоёными пирожками, тарталетками и деликатесами на шпажках.

Первым появился шеф полиции Броуди — он подъехал к амбару по задней дороге, так ему легче было потом ускользнуть, отыграв свою программу на волынке. С пледом на плечах, он блистал в килте клана Броуди и в берёте волынщика, украшенном перьями, каждое длиной добрых восемнадцать дюймов, не меньше.

Постепенно стали прибывать машины с гостями, Пат О'Делл не уходил со двора, показывая, где парковаться, и направлял всех в сад. Бёрджесс Кэмпбелл с псом Александром приехали в первой же машине, с ними же прибыли и Бетьюны — несостоявшиеся тесть и теща Бёрджесса. Кроме пса Александра, все были в национальных костюмах. Приехали Мак-Вэннелы и Камероны, Огилви и Мак-Леоды, каждый в клетчатой шотландке цветов своего клана. Мэвис Адамс и Морганы, не будучи шотландцами, говорили, что чувствуют себя здесь как незаконно затесавшиеся в компанию чужестранцы.

Гости прогуливались по саду, обменивались впечатлениями о цветах, бродили у пруда, добрались и до беседки. Они разглядывали сиамцев, словно те были зверьки в зоопарке, впрочем, сиамцы платили им тем же.

Но вот из-за амбара показался Пат О'Делл и просигналил Квиллеру, подняв руку и дважды ткнув большим пальцем через плечо. Это означало: «Они приехали!» Квиллер поймал взгляд Броуди, постучал по часам на руке, и волынщик, привлекая всеобщее внимание, грянул торжественную мелодию «Шотландия — страна храбрецов!».

Что происходило в течение следующих минут, лучше всего описал сам Квиллер в своём дневнике:

Воскресенье, 13 апреля

В холле для приёма гостей выстроилась вряд вся королевская семья: королева Тельма, принц Ричард и придворная дама. Королева была усыпана драгоценными каменьями, а на голове у неё красовалась одна из её «высокохудожественных» шляп. Ричард подтвердил свою репутацию светского хлыща: на нём был длинный узкий сюртук, как у Неру, и двухцветные ботинки.