Книга Муж и жена - Уилки Коллинз

— Я когда-то здесь жил. У меня связаны с этим домом воспоминания, которыми я не хотел бы вас обременять. Моя просьба может показаться странной. Я хотел бы, с вашего позволения, пройти в столовую и побыть там немного, если, разумеется, я не буду никому помехой.

Странные просьбы богачей принято почитать за честь, хотя бы потому, что богач наверное не попросит денег. Мистера Ванборо провели в столовую. Хозяин дома, втайне удивляясь, наблюдал за поведением гостя.

Ванборо прошел прямо к двери, ведущей в сад, в двух шагах от нее он молча остановился, опустил голову на грудь и задумался.

Кажется, здесь она стояла, когда он видел ее в последний раз перед тем, как навсегда уйти из дома. Да, здесь. Постояв минуту-другую, он оглядел комнату каким-то затуманенным отрешенным взглядом. Сказал, что место очень приятно, поблагодарил хозяина, в дверях еще раз обернулся и поспешил уйти. Вернулся к карете, которая ожидала его. Велел ехать к лорду Холчестеру, где оставил визитную карточку. Затем возвратился к себе домой. Секретарь напомнил ему, что через десять минут у него деловое свидание. Он поблагодарил секретаря с тем же отрешенным видом, с каким благодарил хозяина виллы в Хэмпстеде, и поднялся к себе в гостиную. Пришел посетитель, которому было назначено свидание. Секретарь послал слугу постучать мистеру Ванборо. На стук никто не ответил. Попробовали открыть дверь — она оказалась запертой изнутри. Пришлось дверь взломать: Ванборо неподвижно лежал на софе. Подошли поближе — он был мертв, оборвав жизнь собственной рукой.

8

Завершая экскурс в прошлое, Пролог обращается наконец к двум юным девушкам, чтобы поведать читателю, какие перемены произошли в их судьбе.

Леди Ланди сдержала слово, данное умирающей подруге. Она оградила Анну от всех соблазнов, которые могли бы пробудить в ней желание пойти на сцену; ее обучили всем искусствам и наукам, необходимым гувернантке, не жалея никаких денег. И первой, единственной ее воспитанницей стала маленькая Бланш, дочь леди Ланди. Разница в возрасте — Бланш была на семь лет младше, и любовь, становившаяся с годами сильнее, способствовали как нельзя лучше этому первому опыту. Анна Сильвестр-младшая была подругой и наставницей крошки Бланш, и ее девичья жизнь протекала безмятежно и счастливо в лоне добропорядочного и состоятельного семейства. Невозможно вообразить большей разницы между ее юностью и юностью ее матери. Так что вопрос, который так мучил Анну Сильвестр в последние минуты жизни «вдруг ее ожидает та же судьба?», нельзя было воспринимать иначе, как бред умирающей.

В описываемые здесь годы два события нарушили мерное течение жизни этого доброго семейства, В тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году ко всеобщей радости из Индии вернулся сэр Томас Ланди. В тысяча восемьсот шестьдесят пятом году сэр Томас опять отправился в Индию, взяв с собой жену.

Последний год здоровье леди Ланди стало внушать опасение. Посоветовавшись, ученые-медики решили, что исцелить ее может лишь морское путешествие. Сэр Томас как раз в это время готовился отплыть в Индию. Отплытие ненадолго отложили, чтобы леди Ланди могла собраться в дорогу. Имелось одно серьезное затруднение, как быть с Бланш и ее гувернанткой.

Опять пригласили медиков, те объявили, что Бланш нельзя везти в Индию, тамошний климат может пагубно повлиять на ее здоровье в этом опасном возрасте. Тут же от близкой и дальней родни посыпались приглашения, сердобольные тетушки наперебой приглашали к себе юную девушку и ее подругу. Со своей стороны сэр Томас обещал привезти жену домой самое большее через два года. Леди Ланди, повинуясь материнскому чувству, долго противилась, не желая оставлять дочь. Но наконец все-таки поддалась уговорам, хотя на сердце у нее было тревожно и будущее представлялось в самых мрачных тонах.

В последнюю минуту она отозвала Анну Сильвестр в сторону, чтобы поговорить с ней наедине. Анне в ту пору было двадцать два года, Бланш только что исполнилось пятнадцать.

— Анни, милая, — просто начала леди Ланди, — я должна сказать тебе одну вещь, которую не могу сказать ни сэру Томасу, ни Бланш. Я уезжаю в Индию с тяжелым сердцем. Я знаю, что никогда больше не вернусь домой. Когда меня не будет, сэр Томас, конечно, женится. Много лет назад твоя матушка говорила мне перед смертью, как она боится за твое будущее. И вот сейчас я в таком же страхе за будущее Бланш. Я обещала любимой подруге, что заменю тебе мать. И это успокоило ее. Успокой и ты меня, обещай, что всегда будешь любить Бланш как родную сестру.

Леди Ланди протянула руку, Анна с переполненным сердцем поцеловала ее и свято обещала исполнить просьбу.

9

А через два месяца тяжелое предчувствие, томившее леди Ланди, сбылось. Она умерла на борту парусника и была похоронена в море.

Через год сбылось и второе предчувствие. Сэр Томас женился во второй раз. Он привез свою новую жену в Англию на исходе тысяча восемьсот шестьдесят шестого года.

На первых порах никакие перемены, казалось, не грозили установившемуся быту семейства сэра Томаса. Он помнил, как доверяла его первая жена Анне Сильвестр, и распорядился оставить в доме все, как есть. Леди Ланди-вторая, благоразумно согласуя свои желания с желаниями мужа, даже не пыталась изменить заведенный порядок. В начале тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года между Анной и Бланш были отношения сестринской любви и преданности. Будущее казалось лучезарным.

К этому времени из всех участников драмы, разыгравшейся на вилле в Хэмпстеде двенадцать лет назад, троих уже не было на белом свете, четвертый влачил жизнь в добровольной ссылке. На сцене остались Анна и Бланш, которые были тогда детьми, и преуспевающий стряпчий мистер Деламейн, обнаруживший изъян в брачном контракте Ванборо и ставший теперь лордом Холчестером.

СОБСТВЕННО ИСТОРИЯ

СЦЕНА ПЕРВАЯ. В БЕСЕДКЕ

Глава первая
СОВЫ

Весной одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года жили в некоем графстве Северной Англии две достопочтенные Белые Совы.

Они обитали в ветхой заброшенной беседке. Беседка стояла в парке, а парк был частью богатого пертширского поместья, именовавшегося Уиндигейтс.

Местоположение Уиндигейтса выбрано было весьма удачно: оно находилось там, где плодородная равнина постепенно сменялась предгорьем. Особняк был построен с умом и толком и роскошно обставлен. Просторные конюшни образцово проветривались. Парк и цветник вокруг дома удовлетворили бы даже королевский вкус.

Обладая на заре своего существования такими достоинствами, Уиндигейтс, однако, с течением времени, стал понемногу ветшать. Над домом и землей нависло проклятие многолетней тяжбы. Более десяти лет нескончаемый судебный процесс сжимался петлей вокруг поместья, так что в нем нельзя было не только жить, но и просто подойти близко. Дом был заперт. Сад и огород заросли сорняками. Беседка снаружи была увита плющом. А внутри в ней жили ночные птицы.

Многие годы обитали Совы на земле, которой владели, пользуясь древнейшим правом — правом захватчика. Днем они важно и миролюбиво дремали, смежив веки, под сенью побегов сливаясь с серой прохладной мглой. На закате два мудрых молчальника неспешно пробуждались, охорашивались и летели бесшумно вдоль спящих проселков, высматривая добычу. Иногда скользили над полем туда-обратно, подобно английскому сеттеру, и вдруг камнем падали вниз, заметив оплошавшую мышь. А то призрачным видением парили над черной гладью воды — прогулки ради они долетали до озера — окунь на их вкус был не хуже полевой мыши. Их католический желудок с равным успехом переваривал и крысу, и кузнечика. Случались в их жизни минуты, наполнявшие сердца гордостью, — когда удавалось схватить спящую птичку прямо из родного гнезда. Чувство превосходства над пернатой мелочью, хорошо знакомое всем крупным хищникам, горячило их холодную кровь, и они летели дальше, оглашая тишину ночи ликующими криками.