Книга Моя герцогиня - Элоиза Джеймс

— Шесть, — лаконично сообщил герцог.

— Шесть? У вас шесть внебрачных детей?

Он посмотрел на тонкие пальцы, все еще сжимавшие фигуру.

— Учитывая количество женщин, с которыми мне довелось встретиться на жизненном пути, число вовсе не кажется необъяснимым.

— Необъяснимым? В таком случае кто же из нас вульгарен?

Вильерс прищурился:

— Всего лишь непреднамеренный каламбур, уверяю вас.

— Я-то думала, их двое, не больше.

— Шесть.

— Следует вести себя осторожнее, — упрекнула Джемма.

— Да.

— И вы никогда не задумывались о жизни этих созданий? Или об их матерях, вынужденных воспитывать малышей вне семейных уз?

— Нет.

Джемме предстояло сделать следующий ход, однако сосредоточиться не удавалось. К горлу подступила дурнота. Ей нравился Вильерс. Леопольд. Очень нравился. Было время, когда…

— Я герцог, — пожал он плечами. Голос звучал спокойно, непроницаемо, темно. — С какой стати мне заботиться о подобных мелочах?

— Хорошо хоть, что платите за свои грехи.

— Я мог бы содержать детский приют, и в этом случае все аплодировали бы моей добродетели.

— Представить не могла, что вы наплодите столько сирот. — Замечание прозвучало резче, чем хотелось бы. — Предосудительно так мало думать о женщине, с которой…

— Спите, — подсказал он. — Ошибаетесь, о некоторых думаю очень много… о тех, с кем сплю и с кем надеюсь переспать.

Джемма сочла реплику вынужденной и ограничилась лишь презрительным взглядом.

— В чем разница между двумя детьми и шестью? — поинтересовался герцог.

— Один внебрачный ребенок — ошибка. Двое — следствие неосторожности. Трое — а тем более шестеро! — настоящее безобразие. Распущенность!

В глубине темных глаз мелькнуло искреннее чувство, и гнев почему-то сразу улетучился.

— Вы все понимаете, не так ли?

— Не стоит недооценивать умственные способности герцога.

— Неужели считаете, что осчастливили любовниц уже одним своим титулом?

В глазах мелькнула улыбка.

— Нет. Всего лишь хотел сказать, что воспитан таким образом, что всех, кто ниже, считаю недостойными. Полученные в наследство деньги, власть и титул дают возможность поступать, как душе угодно.

— Не вижу в этом ничего почетного, — саркастически заметила Джемма. — Считайте, что вам повезло. Могло бы быть не шесть, а четырнадцать. Кто они?

— Дети?

— Нет, матери. Знаю, что одна девочка родилась у благородной дамы, леди Кэролайн Киллигру. А жениться на ней вы отказались.

— Кстати говоря, это не моя дочь.

— Хотите сказать, что она не входит в счастливую шестерку?

— Входит, но всего лишь потому, что состоит на моем содержании. Я же предупредил, что не все так однозначно.

— Какие сомнения? Разумеется, ребенок ваш. Леди Кэролайн сама в этом призналась. А ее отец рассказал моему дяде Эдмунду, что вы не отрицали сам факт прелюбодеяния, однако жениться отказались. Все горячо сочувствовали и… — Она заглянула в серьезные глаза Вильерса и осеклась. — О Господи! Так кто же настоящий отец?

Герцог пожал плечами:

— Понятия не имею. На самом деле я здесь вообще ни при чем, между нами ничего не было. Просто особа пребывала в крайнем отчаянии, и я решил, что, как истинный джентльмен, обязан сыграть роль в сочиненном бедняжкой сценарии.

— Наверное, она надеялась, что вас заставят жениться.

— Не думаю. Если бы она стремилась получить мужа, то обвинила бы кого-нибудь рангом пониже — того, кто клюнул бы на предложенное отцом богатое приданое.

— Значит, вас спас герцогский титул, — кивнула Джемма. — И все же вы героически приняли ответственность.

— Ничего героического, — сухо возразил Вильерс. — Я же отказался жениться. Всего лишь воздержался от констатации того факта, что едва знаком с леди Кэролайн. Она же, в свою очередь, отлично играла роль: на всех балах упорно прожигала меня трагическим взглядом, пока отец не увез шалунью в Канаду. А через несколько месяцев ребенка прислали в Англию, сопроводив компрометирующим письмом в мой адрес. Выхода не было; оставалось одно: признать чужого младенца.

— И вы даже не знаете, где сейчас мать?

— А с какой стати меня это должно интересовать?

— Оригинальная позиция.

— Вот так ребенок и попал в мой выводок.

— А кто же остальные жертвы невоздержанности? Продажные женщины?

Герцог нетерпеливо отмахнулся.

— Ваш ход, Джемма. Я твердо намерен выиграть. Кстати, шлюх среди них нет. Во-первых, я себя чрезвычайно уважаю, а во-вторых, в подобных связях велик риск подцепить дурную болезнь…

— Подробности излишни, — остановила герцогиня. — Если желаете, можете называть этих особ куртизанкам…

— Их положение в обществе не имеет значения, — подчеркнуто перебил собеседник.

Как Джемма и надеялась, герцог слишком увлекся разговором и не заметил, что оставшийся невредимым белый слон угрожал черному ферзю.

— Позвольте не согласиться. Что ни говори, а они воспитывают ваших детей. Трудно представить, что кто-то из этих особ учит малюток играть в шахматы. Зато девочки наверняка получают другие полезные знания.

— В действительности лишь один из отпрысков остается на попечении матери, — честно признался герцог.

— А что с остальными?

— Мой стряпчий обеспечивает им достойное воспитание.

— А вы не вникаете?

— Зачем? Считаете, что…

— Если бы у меня был ребенок, я бы знала, где он находится и чем занимается!

— Итак, в списке отцовских обязанностей уже два пункта, — вздохнул герцог. Он выглядел поразительно невозмутимым. Прежний Вильерс, которого, судя по всему, уже не существовало, давно бы поспешил прочь. — Во-первых, выяснить, где находятся дети, а во-вторых, обучить всех до одного древней мудрой игре.

— Полагаю, необходимо самому заняться воспитанием. Пару недель назад мы уже обсуждали этот вопрос. Правда, я думала, что речь идет всего лишь о двух малютках. — Джемма передвинула пешку и попыталась сосчитать, сколько ходов осталось до атаки на ферзя.

Герцог поднял голову.

— Тогда вы шутили. Надеюсь, что шутите и сейчас.

— Ничуть! Держитесь за пешку, потому что намерены сделать ход?

Он снова взглянул на доску, слегка нахмурился и переставил фигуру на соседнюю клетку.

— Дети должны жить с родителями. Это основной посыл правильного воспитания.