Книга Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл

– У вас есть горничная? – резко осведомился он.

– Разумеется, – с легким удивлением кивнула она. – А что?

Ротуэлл решительно, почти грубо схватил ее за локоть.

– Потому что сейчас вы пойдете и отыщете ее, – мрачно проговорил он. – А после этого отправитесь вместе с ней укладывать свои вещи.

– Прямо сейчас, ночью? – Голос ее дрогнул. – Но почему?

– Да, прямо сейчас, ночью. – Распахнув дверь, Ротуэлл чуть ли не волоком вытащил девушку из комнаты. – Потому что будь я проклят, если позволю вам провести еще хоть одну ночь в доме вашего отца!

Тафтон снес по лестнице последний сундук, потом остановился и с каким-то сомнением бросил взгляд на дверцу кареты. Убедившись, что сундук надежно привязан к задку экипажа, Ротуэлл подошел к уличному фонарю, вытащил из кармана визитку и протянул ее лакею.

– Если что-то понадобится, я живу на Беркли-сквер, – пробормотал он. – Можете не беспокоиться – пока она со мной, она в безопасности. Даю вам слово.

– О Боже! – только и смогла воскликнуть Памела двумя часами позже. Набросив на себя свободный утренний пеньюар, она спустилась в гостиную – и теперь расхаживала взад-вперед перед камином. Полы пеньюара с легким шуршанием обвивались вокруг ее ног при каждом резком движении, но она этого не замечала. – Наверху?! Дочь графа де Валиньи, ты сказал?

– Сплошное безумие, конечно. Можешь не говорить – я сам это знаю, – проворчал Ротуэлл, сидя в кресле за чайным столиком.

Памела перестала метаться из угла в угол. Нахмурившись, она остановилась и бросила на него недоуменный взгляд.

– С кем поведешься, Киран, от того и наберешься. – Банальная, до дыр затертая поговорка, даже не упрек, а лишь намек на него – все, что позволила себе графиня Шарп в адрес любимого кузена.

Барон воздел руки к небу.

– Я и не думаю обманывать себя, Памела, – вздохнул он. – Мне заранее известно, что станут обо мне говорить. Мы с Валиньи частенько играли и пили вместе и вместе таскались по шлю… в общем, разными способами прожигали жизнь, что не делает чести ни одному из нас – и так продолжалось довольно долго. В какой-то степени это бросает тень и на нее, – угрюмо добавил он.

Памела снова прошлась по комнате, потом придвинула к себе кресло и уселась рядом с бароном.

– Мы не имеем права осуждать эту девушку только потому, что ей не повезло с отцом, – твердо сказала она. – Думаю, мы даже не можем вообразить тот ад, в котором пришлось ей жить, – сухо добавила она, подливая ему кофе. – Точно так же, как я не собираюсь осуждать тебя лишь потому, что у тебя не совсем… м-м-м… подходящие друзья.

– А я никогда и не считал Валиньи своим другом, – резко бросил Ротуэлл. – Что же до того, чтобы кого-то судить… Поздно, Памела, дело сделано. Именно поэтому я и привез ее к тебе.

– А все-таки почему не к Ксантии? – пробормотала леди Шарп.

По губам барона скользнула кривая усмешка. Он терпеть не мог просить об одолжении.

– Потому, дорогая, что ты как сугроб: чиста, как снег, и при этом тебя очень трудно сдвинуть с места. А мадемуазель Маршан – в ее-то положении – едва ли может позволить себе общаться с людьми, на чьей репутации можно обнаружить хоть малейшее пятнышко. Представляешь, если бы я отвез ее на Беркли-сквер? Ее репутация погибла бы окончательно.

– Совершенно верно, мой дорогой, полностью с тобой согласна! – согласилась леди Шарп, вскочив с кресла. – Итак, что мы можем сделать? Остается только уповать на то, что та несчастная история с ее матерью уже забыта.

Ротуэлл хрипло рассмеялся.

– Это в лондонском-то свете? Даже не надейся, моя дорогая! В Лондоне слишком любят сплетничать.

– Да, думаю, ты прав. – Памела подняла руку, приставила палеи к щеке, потом задумчиво побарабанила по ней. – А тут еще эти карточные ставки, о которых ты мне рассказал, Киран. Это, знаешь ли, уже ни в какие ворота не лезет! – фыркнула она.

Барон угрюмо потер подбородок.

– Думаешь, я сам не понимаю, Памела? – Он тяжело вздохнул. – Сейчас, днем, все это выглядит совсем в ином свете. Видишь ли, я и сам уже начинаю потихоньку жалеть, что пошел на поводу у Валиньи. Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы сразу поставил точку в этом деле.

На губах леди Шарп мелькнула понимающая улыбка.

– Ну, в каком-то смысле именно это ты и сделал, разве нет? – усмехнулась она. – Во всяком случае, ты вырвал бедную девушку из его рук – а это уже немало. Но вот что я хочу тебе сказать, мой дорогой, – эта история с карточной игрой, в которой ставкой была она, не должна никогда выйти за пределы этой комнаты. Надеюсь, хоть это ты понимаешь? Иначе девушка будет навеки опозорена.

Ротуэлл только бессильно сжимал и разжимал кулаки. Он до сих пор был смущен той ролью, которую он сыграл в этом злосчастном фарсе.

Какого дьявола? Похоже, он окончательно спятил, когда посреди ночи затолкал мадемуазель Маршан в свою карету и увез из отцовского дома. Не иначе как она его околдовала, раз он решился на столь безумный поступок. А ведь поначалу он всего лишь собирался оказать даме небольшую услугу, полагая, что это причинит ему минимум неудобств.

Подняв голову, он увидел, что Памела внимательно рассматривает его.

– Познакомь меня с этой девушкой, – попросила она. – Я обязательно придумаю какое-нибудь очень умное объяснение, почему она вдруг решила погостить у нас. Только умоляю, скажи мне, что ты собираешься делать с этой бедняжкой дальше?

– О, что до этого… – Ротуэлл замялся было, потом решительно оторвал взгляд от чашки и посмотрел ей в глаза. – Что до этого… Боюсь, Памела, что я собираюсь на ней жениться.

Леди Шарп застыла, точно пораженная громом – у нее даже язык отнялся от удивления. В первый и, возможно, в последний раз в своей жизни она не нашлась что сказать.

Ротуэлл, естественно, не замедлил этим воспользоваться. Вместо того чтобы выслушивать бесконечные охи и ахи кузины, он в двух словах объяснил ей свои намерения, еще раз поблагодарил за помощь и ринулся к двери, рассчитывая исчезнуть до того, как к Памеле вернется дар речи.

Пора домой, подумал он, сбегая по ступенькам. Сейчас он поедет к себе и первым делом выпишет Валиньи чек на двадцать пять тысяч фунтов. На этом первую часть этого безумного фарса можно будет считать законченной. Ублюдок получит свои деньги – и тогда, что бы ни случилось и чем бы ни закончилась эта авантюра, это уже, черт возьми, будет не его дело!

Камилла, чинно расправив плечи, смирно сидела на стуле возле окна, разглядывая утренний поток пешеходов и экипажей, запрудивший Мейфэр. Убедившись, что не уснет, она поднялась на рассвете, умылась, расчесала волосы и уселась на стул в ожидании своей судьбы.

Рано или поздно, решила Камилла, лорд Ротуэлл вспомнит о ней и вернется. А если нет… что ж, к этому она тоже была готова. Камилла решила, что тогда ей придется самой решать свою судьбу. По-прежнему ждать у моря погоды было просто нелепо – так же нелепо, как слишком долго полагаться на какого-нибудь мужчину. Этому ее научили ошибки, которые в свое время наделала ее мать. Что, ж. Ротуэлл по крайней мере был достаточно честен, чтобы сразу предупредить, что ей не стоит слишком уж ему доверять.