Книга Степь и Империя. Книга V. Юг Мира - Балтийский Отшельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Наставник, - вежливо поклонился один из подростков, - может, Вы расскажете нам что-нибудь, чтобы скоротать время? А то еда еще не готова…
Вода в котле еще даже не закипела, а мальчишки, сидящие у костра, были в том возрасте, когда растут быстро, а есть хотят постоянно. Звучное урчание одного из пацанячьих желудков было тому подтверждением.
Старик встрепенулся.
- Отчего же не рассказать….
Он поворошил костер.
- Вам, ребятки, доводилось слышать, чтобы один человек смог разбудить бога? Мне доводилось, но вы-то моей истории не знаете… Эй, ты! – он ткнул ложкой в направлении одного из тощих подростков. – Да, ты! Подкинь ка еще лепешек, в огонь!
- Первый жрец Единого? Ну, эка ты хватил, малец! Во-первых, когда это было, во-вторых - никто этого не видел, а, значит, и присочинить не грех. А в-третьих, Единый никогда не спал, ибо Он всемогущ, Он вездесущ, Он есть весь Мир без изъятия, и Время без начала и без конца суть лишь одна из ипостасей Его. Но это слишком сложно для тебя, мальчишка, из которого не вырастет ничего лучше сборщика буйволовой мочи, ибо ты перебиваешь старших и умничаешь не к месту...
- Случилась эта история в те тяжкие времена, когда Империя подошла к подножию Южных гор, и все труднее стало воинам Степи приводит имперских рабов, за которых южане платили золотом и зерном. Трудные настали времена, трудные и голодные. Среди Детей Волка пошли разговоры, что праотец и прародитель заснул и бросил свой народ. И вождями стали становится не достойные, но богатые, а Воины Степи стали забывать порядок, данный им Седым Волком и драться за кусок хлеба, как шакалы. И вот в суровые эти времена в одном из родов родился мальчик, которому суждено было стать великим. И он им стал. В Степи лишь посвященные знают имя его - и благодарны ему. На Юге от имени его бледнеют отважные воины. Никто не знает, к какому именно роду принадлежали отец его и мать, или тот, кто знает, тщательно хранит эту тайну, потому что тайна эта позорная…
***
§1. Сирота без рода
§1. Сирота без рода
Северный материк
Где-то в Степи
Год, вероятно, 1922,
по хронологии Северной Империи
… Седой Волк встрепенулся. Давно он не слышал такого сильного призыва. Еще удивительнее – от человечка.
Человеком его назвать было еще трудно.
Мальчик. Совсем кроха. Лет пяти-шести. Худой. Жилистый. Поцарапанный. С засохшими на чумазом лице дорожками слез. Завернутый в какие-то лохмотья.
И эта кроха сидела на голом песке ночной пустыни, поджав под себя ноги, и, закусив прокушенную губку, настойчиво призывала в своем разуме Прародителя-Волка.
Седой Волк сделал бесшумный круг вокруг мальчугана. Ему до сих пор не верилось, что мальчишка может выдать Призыв такой силы.
Да вообще люди давно разочаровали его. Большинство из них не могли общаться с Отцом-Волком без помощи своих проводников.
Проводники – полуразумные спутники (компаньоны) людей – были намного ближе Седому Волку, во всяком случае – по происхождению. Их коллективный разум настолько плотно был связан с внутренней вселенной Божественного Волка, что он давно считал это частью собственной божественной сущности. Но именно благодаря коллективной природе и сродству человек, обращающийся через своего проводника к Первому Предку, оказывался услышан. И очень немногим из людей на всем протяжении истории Народа Детей Волка удавалось обратиться к своему Богу напрямую.
Но Призыва такой силы от человека он еще не слыхал.
Похоже, трудные времена все же дали Народу нового Одаренного. Или первого из Одаренных – что более отвечало надеждам Волка. Вероятность все же реализовалась.
Сделав еще круг, Седой Волк явил телесную сущность Миру и лег на песок перед мальчиком. Ему хотелось, чтобы они смотрели друг другу прямо глаза в глаза.
- Я уже здесь, мальчик. Посмотри на меня…
***
В открывшихся ясных глазах не было страха, только восторженная радость. Получилось!
- Я должен поклониться, Первый Предок?
- Не обязательно. Я уже чувствую поклонение в твоем разуме…
- …и любовь в моем сердце!
- А ты льстив не по годам! – рассмеялся Седой Волк. Его забавлял и радовал этот малыш. Тем более, он чувствовал – ни в душе, ни в словах ребенка нет лжи. Искренность! Какое редкое ощущение, какой давно
