Книга Страна за горизонтом - Леонид Спивак

столе она традиционно считалась деликатесом. Европейцы оценили нежное мясо лобстеров, но не едят их склизкие зеленые внутренности (tomalley), что для американских гурманов самый смак.

Москвичам Ильфу и Петрову, в долгом путешествии скучавшим по семьям и домашним котлетам, решительно не везло даже с гастрономическими импровизациями. «Мы с нежностью посмотрели на светящуюся вывеску “Ориджинэл Мексикан Ресторан” – “Настоящий мексиканский ресторан”. Вывеска сулила блаженство, и мы быстро вошли внутрь. На стенах ресторана висели грубые и красивые мексиканские ковры, официанты были в оранжевых рубашках из шелка и сатанинских галстуках цвета печени пьяницы. Очарованные этой, как говорится, оргией красок, мы беззаботно чирикали, выбирая себе блюда. Заказали суп, название которого сейчас уже забылось, и какую-то штучку, называвшуюся “энчалада”. Название супа забылось, потому что уже первая ложка его выбила из головы все, кроме желания схватить огнетушитель и залить костер во рту. Что же касается “энчалады”, то это оказались длинные аппетитные блинчики, начиненные красным перцем, тонко нарезанным артиллерийским порохом и политые нитроглицерином».

Веселые преувеличения Ильфа и Петрова читаются легко, как старые советские шутки об острых кавказских блюдах. С тех, уже далеких времен, Америку захлестнула стихия этнических ресторанов, от гастрономических алтарей Страны восходящего солнца до простонародных пиццерий, от славянских приютов борща и шансона до крошечных, в два столика, «кантонских» забегаловок.

Советские сатирики сегодня могли бы нам сообщить, что ситуация с американским общественным питанием заметно улучшилась. В стандартной пластиковой закусочной ваc по-прежнему одарят нехитрой расфасованной снедью и невразумительным «кофе» вкуса картонного стаканчика. Но даже в непретенциозном сетевом ресторане в провинции могут одновременно предложить итальянский суп минестроне или французский луковый суп – и это при том, что во всей округе не сыскать хотя бы одного, побывавшего на берегах Сены, Тибра или даже на берегах Потомака, в собственной столице. А хороший кофе, к слову, появился в Соединенных Штатах под именем литературного персонажа. Популярная сеть кафе «Старбакс» названа в честь мелвилловского штурмана из «Моби Дика».

«Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» и «Мясо – вредно», – псевдодиетические лозунги в старгородской богадельне в «Двенадцати стульях». Автором первого из слоганов был американский диетолог и писатель Хорейс Флетчер. «Великий жеватель», как прозвали его в Штатах, разработал собственную систему здорового питания, важным компонентом которого было медленное пережевывание пищи. Лозунг Флетчера в столовой ильфопетровской богадельни напоминал читателю, что после революции исчезли не только мясо с другими продуктами, но и здоровые зубы.

Только серьезный профессионал своего дела сможет ответить на вопрос: «Где заканчивается Нью-Йорк и начинается Бостон?» Между тем граница отчетлива и признаваема во всем мире. Знаменитый «Нью-Йоркский стейк» (NY striploin steak) и «Бостонский стейк» (Boston strip steak) нарезаются из соседних частей туши быка. В высокий культурологический «спор о границах» позднее активно вмешался Средний Запад и Kansas City steak.

Во время пребывания в США Ильф и Петров сочинили фельетон «Колумб причаливает к берегу» с обыгрыванием смешной ситуации, как если бы великий мореплаватель попытался «открыть» страну в 1930-х. Из пародийного «доклада» Христофора Колумба испанской королеве: «Мне пришлось установить, что туземцы являются язычниками: у них много богов, имена которых написаны огнем на их хижинах. Больше всего поклоняются, очевидно, богине Кока-кола, богу Драгист-сода, богине Кафетерии и великому богу бензиновых благовоний – Форду».

На кока-коле оттачивали остроумие обоймы советских журналистов. Коричневая газировка с красно-белой этикеткой продолжает приводить в ужас диетологов всего мира избытком сахара. Предание гласит, что весной 1886 года провизор и составитель патентованных снадобий Джон Пембертон сварил этот «мозговой тоник», как он ее называл, на заднем дворе своего дома в Атланте в большом медном чане, похожем на котел ведьм. Во времена Ильфа и Петрова этот напиток вышел, с помощью рекламы, на пик популярности. «Первый месяц мы держались стойко. Мы не пили “Кока-кола”. Мы продержались почти до конца путешествия. Еще несколько дней – и мы были бы уже в океане, вне опасности. Но все-таки реклама взяла свое. Мы не выдержали и отведали этого напитка. Можем сказать совершенно чистосердечно: да, “Кока-кола” действительно освежает гортань, возбуждает нервы, целительна для пошатнувшегося здоровья, смягчает душевные муки и делает человека гениальным, как Лев Толстой. Попробуй мы не сказать так, если это вбивали нам в голову три месяца, каждый день, каждый час и каждую минуту!»

Самый американский из всех напитков породил известную всем сказочную аберрацию. В 1931 году по заказу штаб-квартиры компании в Атланте шведский художник Хэддон Сандблом нарисовал Санта Клауса – не в виде привычного жизнерадостного эльфа, а как веселого старика с густой седой бородой и румяными щеками в красно-белой шубе (официальных цветов кока-колы). С тех пор этот Санта стал популярным и любимым символом рождественских и новогодних праздников.

За три года до американского путешествия Ильфа и Петрова Украина и южные области России пережили чудовищный голодомор, о котором не разрешалось упоминать в печати. Как тяжело жила советская деревня и чем кормила заводская или студенческая столовая и через поколения не выветрилось из памяти. А в «Одноэтажной Америке» появляется длинное и несколько футуристическое описание стандартного американского сетевого ресторанчика самообслуживания: «Кафетерия была большая, очень светлая и очень чистая. У стен стояли стеклянные прилавки, заставленные красивыми, аппетитными кушаньями… Тут грелись супы, куски жаркого, различной толщины и длины сосиски, окорока, рулеты, картофельное пюре, картофель жареный и вареный и сделанный в виде каких-то шариков, маленькие клубочки брюссельской капусты, шпинат, морковь… Далее шли салаты и винегреты, различные закуски, рыбные майонезы, заливные рыбы. Затем хлеб, сдобные булки и традиционные круглые пироги с яблочной, земляничной и ананасной начинкой. Тут выдавали кофе и молоко. Мы подвигались вдоль прилавка, подталкивая поднос. На толстом слое струганого льда лежали тарелочки с компотами и мороженым, апельсины и разрезанные пополам грейпфруты, стояли большие и маленькие стаканы с соками».

С 1 октября 1935 года в СССР отменили карточки на мясо, масло, рыбу, сахар и картошку. При продаже этих продуктов сразу же установили норму отпуска «в одни руки». За съестным по-прежнему «охотились», выжидая по несколько часов в очереди. В конце 1935 года артист Аркадий Райкин увековечил со сцены слово «авоська» – прозвище народной плетеной сумки, необходимой в поиске продуктов.

Реклама вдоль дороги

Спустя год после вояжа Ильфа и Петрова состоялось другое большое путешествие в США, которое оставило след в душе каждого советского человека. Делегация во главе с народным комиссаром пищевой промышленности Микояном «прорубила» гастрономическое окно в Америку. По признанию самого наркома, его ведомство в то время представляло собой даже не пищевую промышленность, а «пищевой промысел». Бывший бакинский подпольщик Анастас Иванович Микоян два с лишним месяца колесил по Штатам, изучая передовые