Книга Некромантика по контракту - Марианна Красовская

мне сегодня еще немало сюрпризов.

Глава 10. Завтрак

В столовой был накрыт стол — идеальный, как в лучших столичных домах. Белоснежная льняная скатерть, салфетки, хлеб в корзинке, тарелки из тонкого, полупрозрачного фарфора, полный набор приборов. Серебряный кофейник загадочно поблескивал пузатыми боками, в молочнике желтели настоящие деревенские сливки. На отдельной тарелочке лежал тонко нарезанный сыр — с дырочками. Вокруг стола хлопотала невысокая пухленькая женщина в синем платье, белом переднике и кружевном чепце.

Дети сидели на стульях с самым страдальческим видом. Место во главе стола пустовало, очевидно, там обычно сидел сам хозяин дома. Но поскольку он нынче в отъезде, а тарелка там уже стоит, я без всяких сомнений села именно сюда.

— На завтрак сегодня каша! — торжественно объявила кухарка. Голос у нее был звучный — словно медные тарелки загремели.

— Каша? Фу! — закричали хором дети.

— Каша! — обрадовалась я. — Как восхитительно!

С тех пор, как умерла мама, а отец начал стремительно тратить остатки денег, я питалась скудно, чаще — всухомятку. Сама я готовить не умела, а повариха исчезла из нашего дома очень быстро. Иногда отец заказывал ужины из ресторанов, но то ужины. А кашу я не ела очень давно.

Она и вправду была удивительная: густая, желтая, с треугольничком масла, с белым ободком молока. Но дети, даже маленький Кристиан, дружно отодвинули тарелки.

— Ненавижу кашу, — громко сообщила Валери. — Хочу омлет. С колбасками.

— Ешьте, что дали, юная леди, или убирайтесь из-за стола, — медно рявкнула кухарка. — Здесь вам не ресторан. Каша — самая полезная еда на завтрак.

— Я не буду завтракать, — прошипела девочка. Выскочила из-за стола, сверкнула глазами на мальчишек и быстро выскочила из столовой.

На лице Джереми отразилось сожаление. Он повел носом, словно пытаясь насытиться хотя бы запахом, а потом нехотя поднялся и повторил за сестрой:

— Я не буду завтракать, — подумал и добавил: — Завтра хочу омлет. Или вафли.

Последним из-за стола выполз малыш Кристиан. Вид у него был самый несчастный. Он ничего не сказал, просто поплелся прочь.

Тяжелый взгляд кухарки остановился на мне.

— Я буду кашу, — торопливо сказала я. — Выглядит очень аппетитно!

Да! Буду и кашу, и кофе со сливками, и булочку с маслом. И сыр тоже буду.

— Меня зовут Джанетт. Или госпожа Макинтор, — тяжело уронила кухарка, усаживаясь за стол напротив меня, на место Валери. — Вот же капризные отродья! Каждое утро устраивают представления! Стоило бы их подержать на хлебе и воде недельку. Тогда и кашу бы ели за милую душу! Ну разве невкусно?

— Очень вкусно, — совершенно искренне заверила ее я. — Меня зовут Аделаида. Аделаида Вальтайн.

— Стало быть, вы новенькая гувернантка этих отродий, — кисло посмотрела на меня кухарка. — Совсем ведь ребенок. И что только он вам наобещал, а?

— Да как и полагается, — хмыкнула я. — Деньги. Крышу над головой. Одежду.

Я задумчиво подергала манжет синей униформы. И не сказать, что Морроуз меня обманул. В контракте было написано про платья, а вот ни ткани, ни фасоны не обговорены.

— Помяните мое слово, вы еще поплачете! — кухарка ткнула в мою сторону ложкой и закивала головой.

Почему-то меня это взбесило. Я не любила Морроуза. Почти даже ненавидела. Но нельзя отрицать — он спас меня от голода и холода. Да и эта женщина не выглядела угнетаемой или забитой. Вон, румянец во все щеки, приятные округлости, опрятное платье и даже серебряные серьги в ушах. Какое она имеет право злословить хозяина? Прислуга тут совершенно распустилась, а такое бывает только тогда, когда ей предоставляется слишком много воли.

— Лорд Морроуз спас мне жизнь, — чопорно заявила я, отставляя пустую тарелку. — Чтоб вы знали: мой отец умер и оставил мне в наследство только долги. Дом и все имущество ушло с молотка. И лорд Морроуз предложил мне работу, за что я, несомненно, ему благодарна.

Зачем я защищала некроманта? Как глупо!

— Ну, все верно, — кивнула госпожа Макинтор. — Наивная. Юная. Свежая. Все, как он любит. Глядите, Аделаида, будьте с ним осторожны. Совсем скоро он вас убьет.

Я вздрогнула, неловко звякая ложечкой о край чашки. Что значит “убьет”?

— Зачем лорду Морроузу меня убивать? Он что, не сможет мне заплатить?

— Так ради вашей кровушки, глупышка. Он же некромант, кровопиец проклятый. Ему нужна кровь для черных обрядов!

— Некроманты не используют кровь для ритуалов, — несколько неуверенно покачала головой я. — Без согласия донора.

Я все-таки учила основы магии. Матушка настояла на моем всестороннем образовании. Да, про некромантов говорили многое, но мы ведь, слава богине, в цивилизованной Галлии, а не в каком-нибудь диком Катае. У нас темные ритуалы на крови запрещены законом, и наказание за такую магию самое суровое. Никогда я не слышала о подобных преступлениях, а ведь в нашем доме когда-то бывали самые разные гости. Ах, какие интересные беседы они вели! Ах, как замирало мое сердце, когда я подслушивала запретные взрослые разговоры!

— На то эти ритуалы и запрещенные, что проводятся тайно, — назидательно сообщила Макинтор. — Впрочем, вполне возможно, вы нужны ему для других дел. Вы магичка, Аделаида?

Я вздохнула и смело соврала:

— Вовсе нет. Мой дар так мал, что его можно не учитывать вовсе.

Для других дел, как бы не так! Я ведь ему сама предложила эти другие дела! А он! А он подсунул мне детишек. Которых эта прекрасная женщина тоже, очевидно, терпеть не может. И зачем она тогда вообще здесь работает?

— Ну-ну… — пробормотала кухарка, доедая вторую порцию каши, а я едва сдержала торжествующую улыбку.

Уж в чем-чем, в любовной распущенности ни одного некроманта обвинить невозможно! Они все — почти что монахи! Слишком сложно у них с вопросами потомства. Стоп. Тут что-то не сходится. Матушка говорила мне, что некроманты крайне осторожны в любовных связях. Откуда тогда взялись дети? Я еще могу понять одного ребенка, но целых трех?

Да и Валери лет тринадцать. А сколько самому Морроузу? Когда он сватался ко мне, мне едва минуло семнадцать. Старика матушка прогнала бы сразу. Кажется, она говорила, что некроманту двадцать пять. Сейчас, стало быть, двадцать девять? Нет, что ни говори, а арифметика — полезнейшая из наук. По моим расчетам выходит, что он зачал дочь