Книга Смерть в шато - Йен Мур

завтрашним важным днем на съемочной площадке ей нужно было поесть и выспаться. Ален Пети предложил помочь с нарезкой помидоров, но Лионель отказалась. Так она заучивала реплики, пояснила актриса, просто прокручивая их в голове и выполняя повседневные дела.

По другую сторону стойки, за тремя отдельными столиками разместилось множество людей. Мадам Таблье и Ален возились со сломанным осветительным прибором, бормоча что-то и качая головой, как пожилая парочка на отдыхе, случайно забредшая на нудистский пляж. Комиссар Анри Лапьер сидел в одиночестве, прислонившись к стене, с бокалом вина в руке. Никто толком не знал, что комиссар тут забыл, хотя ранее он сказал Ричарду и Валери – в основном Валери, – он здесь потому, что «что-то происходит, даже если кажется, что ничего не происходит, я все равно думаю, что-то происходит». Теперь он через всю комнату следил, как они сидят друг напротив друга. Валери готовила винегретную заправку для салата, Паспарту спал рядом на стуле, а Ричард потягивал вино с затравленным выражением лица, потому что его, по собственному заверению, уже затравили.

В наше время нет ничего удивительного в том, что пресс-секретарь оставляет больше вопросов, чем ответов, поскольку запутывание – это, по сути, само название игры. Однако выходка Доминика Бердетта с самолетом требовала от человека в положении Ричарда некоторых объяснений, поэтому он, поступив, по его мнению, мудро, решил дать деру. Он, еще невинный в подобных вещах, предполагал, что пресса начнет осаждать самого Бердетта, и поэтому пришел в ужас, когда, возвращаясь с Валери к машине, еще издали увидел, как ее уже окружили журналисты. Пришлось принимать иные меры, и через двадцать минут к замку на «скорой» с ревущей сиреной прикатил Мартин – на этот раз с раскрасневшейся Дженни – и отвез их домой.

Валери пригласила Томпсонов зайти, но те отказались. Якобы они были «кое-чем» заняты и хотели бы продолжить «с того момента, на котором прервались». Даже сейчас, пару часов спустя, Ричарда затошнило при мысли о том, что они имели в виду, и он понадеялся во имя репутации медицины долины Фолле, что сегодня вечером никому не понадобится «скорая» или же помощь озабоченного санитара в форме. Разумеется, в кратчайшие сроки журналисты просто-напросто отыскали адрес Les Vignes и большим их числом встали лагерем у ворот. Хотя, к счастью, толпа поредела, поскольку мадам Таблье неизменно выходила в начале каждого часа и гоняла их шваброй.

Хуже всего, по мнению Ричарда, было полученное от Клер сообщение. Первое за несколько недель, ведь ни у нее, ни у него не было сил заняться чем-то столь окончательным – или обыденным, – как развод. Это было простое сообщение в одну строчку, и оно повергло Ричарда в ужас. «Видела тебя вечером на „Би-би-си“. ОЧЕНЬ презентабельный. Может, заскочу на выходных, целую». Несмотря на одержимость героями золотого века Голливуда и то, что Ричард спал и видел, как бы таким стать на постоянной основе, всеобщее внимание не доставляло ему никакого удовольствия. Очень уж, конечно, отдавало фильмом «К северу через северо-запад»: над ним пронесся самолет, его ошибочно приняли за кого-то другого, и присутствовала роковая женщина. Правда, Ричард пребывал в таком замешательстве, что не мог решить, это Валери, Клер, Лионель или даже мадам Таблье. Было лишь нужно, чтобы появилась его мать и не поверила ни единому слову и чтобы кто-то насильно влил ему в глотку спиртного, вот тогда Ричард собрал бы, по Хичкоку, фулл-хаус. С частью по алкоголю он успешно справлялся самостоятельно, а роль ни во что не верящей матери, сам того не ведая, играл комиссар.

Ричард приговорил очередной бокал вина, и Ален тут же появился рядом, чтобы налить еще, а мадам Таблье удалилась к воротам, чтобы снова разогнать представителей международной прессы.

– Полный абсурд, – буквально выплюнул слова комиссар. – Я приехал сюда за спокойной жизнью, да многие ищут здесь спокойной жизни. Валь-де-Фолле, Луара славятся спокойной жизнью! – Он уставился на Ричарда почти жалобно. – Переезжайте, месье, пожалуйста, умоляю вас, переезжайте в Дордонь. Слышал, там такое любят.

Ричарду это показалось несколько несправедливым. Это не он угнал старинный биплан, это не он влетел с парашютом в бесценное окно в крыше замка, бросив судно, которое устремилось к ближайшей винодельне и уничтожило годовой запас еще бродившего вина «Валансе-совиньон». И как бы то ни было, по словам Фридмана, денежные мешки за океаном, «дома», пришли в полный восторг от репортажей. «Даже если фильм окажется полной дрянью, – вроде как прокомментировали они, – отличный премьерный уик-энд ему гарантирован». И Бердетт был цел и невредим. Он всегда выполнял трюки самостоятельно и, по слухам, был практически неуязвим, хотя оставалось лишь догадываться, как он справился с управлением самолетом в образе Шарля Мориса де Талейрана-Перигора, правой руки Наполеона, начала девятнадцатого века.

Ричард встал, слегка пошатываясь, чем потревожил Паспарту, который бросил на него скучающий взгляд, а потом снова улегся.

– Ты в порядке? – спросила Валери.

С тех пор как они вернулись, она была весьма молчалива, и у Ричарда возникло ощущение, что ее что-то беспокоит, хотя он решил не выяснять, что именно, пока они не останутся наедине и он не выпьет еще вина.

– Да, – ответил Ричард и драматично добавил: – Но мне нужно посоветоваться с богами.

Все, включая вернувшуюся мадам Таблье, удивленно на него уставились.

Ричард подошел к антикварному комоду у стены, открыл средний ящик и вытащил большую книгу, его любимую, которую он называл своей Библией, – «Кто есть кто в кино» Халливелла. Последнее издание, версия 2006 года, с молодым Дэниелом Крейгом на обложке, потрепанное, с любовью зачитанное. Бережно держа томик, Ричард вернулся к столу. Клер бы закатила глаза, ведь давно знала, что в трудную минуту или в стрессовой ситуации Ричард, как правило, нырял в киноэнциклопедии с головой, погружался в факты и истории, которые и так вызубрил наизусть. А Валери ему улыбнулась. Глаза закатил Паспарту.

– Хочу посмотреть, что Халливелл пишет о Бердетте, – пояснил Ричард.

– А не старовата ли книга? – оторвалась от готовки Лионель. – Почему бы не зайти на «Ай-эм-ди-би»?

Тут закатила глаза даже Валери.

– Вот смотрите, – продолжила юная актриса.

Она вытерла руки и взяла телефон, не заметив, что Ричард поймал сочувственный взгляд Валери.

– Не грузится, – удивилась Лионель. – Интернет отключили?

– Нет, моя дорогая племянница. Доступ к сайту заблокирован. Некоторые отели блокируют порнографию, а Ричард – «Ай-эм-ди-би точка ком». Видит в нем корень всех зол.

– Не всех, – попытался оправдаться Ричард, – но он определенно сыграл свою немалую роль в том, что теперь я – бывший историк кино.

– О, понимаю, – неуверенно отозвалась Лионель, хотя было ясно, что ничего она не поняла.

Ричард пролистал страницы книги и нашел посвященный Бердетту раздел.

– Ага, – начал он, – родился в пятьдесят восьмом, значит, он старше, чем я предполагал. То есть его прорывом стала роль подростка, а ему к