Книга Греческие церковные историки IV, V и VI вв. - Алексей Петрович Лебедев

и жизни, какие средства употреблял человек для того, чтобы идеал христианский осуществлялся в его деятельности, как он пользовался благодатными дарами своей религии, одним словом, историк легко упускает из виду историю христианства с ее человеческой стороны. Наконец, подобная точка зрения условливает крайнее однообразие исторических изображений и делает исторического человека не ответственным за его образ деятельности. Все эти недостатки и действительно не чужды церковной истории Евсевия.

Содержание церковной истории Евсевия по главным своим сторонам определяется у него его основными взглядами, сейчас указанными. Так как есть два принципа, движущих историей — благой: это Бог, и злой: это диавол, то главнейшие стороны церковно-исторической жизни рассматриваются Евсевием как выражения действия того или другого принципа. То, что составляет результат деятельности благого принципа, можно назвать положительным содержанием его истории, а то, что составляет результат деятельности злого принципа, можно назвать отрицательным содержанием той же истории[83]. Первое мы называем положительным содержанием, потому что оно выражает правильный истинный ход церковных дел, однажды навсегда неизменный; второе называем отрицательным содержанием, потому что оно служит выражением неистинных, ненормальных явлений в области церковно-исторической и притом явлений характера преходящего.

Теперь в частности рассмотрим положительное и отрицательное содержание истории Евсевиевой..

Главным предметом, составляющим важнейшую сторону положительного содержания истории Евсевия, служит предание апостольское или учение христианское. Бог прилагает, по воззрению Евсевия, особые попечения о сохранении чистоты веры апостольской во все времена последующей церкви. Отсюда, судьбы учения апостольского составляют предмет преимущественного внимания историка, — к каковой задаче Евсевий приводится своим основным воззрением: догматическая идея, положенная в основе его истории, требовала, чтобы учение апостольское или учение веры составляло главный предмет изучения историка. Следить за состоянием учения апостольского или говоря вообще догматического учения церкви — дело важное, первостепенное и необходимое для историка. Но наши надежды, что Евсевий поведет свое дело как следует, совершенно напрасны. Мы не находим у него указаний на догматическое развитие церкви, понимаемого в смысле всестороннего раскрытия истин веры для христианского сознания, — чего, впрочем, мы не вправе и требовать от него, так как в то время самого представления о такой задаче историка вовсе не существовало, — но мы не находим у него и того, чего были бы вправе требовать от него, именно раскрытия единства учения догматического в церкви со времен апостольских до того времени, когда он сам жил. Это неизбежно требовалось самой его задачей доказать постоянно хранящуюся целость апостольского учения в церкви. — Теперь каким же образом Евсевий хочет достигнуть своей цели — доказать неизменную сохраняемость апостольского учения в церкви? Для достижения этой цели у Евсевия выбраны три пути: 1) он излагает сведения о канонических книгах Нового Завета, именно о том, какие из этих книг считались общим голосом за богодухновенные и в каких кто-либо сомневался (III, 3). Этот путь должен был доказывать у Евсевия, что Церковь пребывала постоянно при апостольском предании, ибо она ревностно охраняла книги, написанные Св. Апостолами (V, 8 init.). 2) Он излагает сведения о преемствах апостольских (употребляем термин самого Евсевия), т. е. он показывает, как в известных церквах, начиная от апостолов, шел непрерывный ряд предстоятелей-епископов, которые, по крайней мере — по идее, и были истинными хранителями апостольского предания или учения (V, 6 ad fin., I, 1). 3) Он излагает сведения об отцах и учителях церкви, вообще — православных писателях, раскрывавших и защищавших христианское учение. Их он считает истинными хранителями апостольского учения и называет борцами за апостольское и церковное учение (ІV, 7).

Отсюда, Евсевий прежде всего с большою заботливостью собирает известия, рассеянные у разных писателей и касающиеся канона новозаветных книг. Мы не имеем ни намерения, ни интереса входить в подробности касательно этих известий Евсевия. Заметим только, что при исследовании вопроса о каноне Евсевий, как историк, выказал себя лицом в высокой степени беспристрастным. Так, хотя для целей Евсевия гораздо полезнее выставить на вид то, сколь согласны были представители Церкви в вопросе о канонических книгах, он однако не хочет молчать о пререканиях и спорах, какие существовали в церкви относительно священных книг. Именно, не обинуясь он указывает на существование сомнений касательно принадлежности апостолу Павлу послания к Евреям. «Если бы мне, говорит Ориген у Евсевия, объявить свое мнение об этом послании, я сказал бы, что это мысли апостола, а выражение и состав речи (другого) лица, которое запомнило слышанное от апостола и как бы изящнее изложило[84] сказанное учителем. Но кто именно написал послание, об этом по истине знает один Бог» (VI, 25). Из того же Оригена без всякого колебания Евсевий приводит свидетельства, из которых видно, что второе послание Петрово (III, 3), второе и третье Иоанновы (III, 24) далеко не всеми признавались за подлинный. С таким же беспристрастием Евсевий приводит у себя свидетельства Дионисия Александрийского о тех спорах и разногласиях, какие имели место в отношении к Апокалипсису Иоанна. «Некоторые из наших предшественников, говорит Дионисий у Евсевия, совершенно отвергали и всячески опровергали эту книгу. Рассматривая каждую главу ее порознь, они объявляли ее бессмысленною и бессвязною; считали надпись ее ложною. Говорили, что эта книга написана не апостолом Иоанном и не есть откровение, потому что на ней лежит непроницаемая и грубая завеса невежества; будто бы писатель этого сочинения не принадлежит не только к числу апостолов, но и к числу святых членов церкви». И хотя Дионисий, по Евсевию, и не разделяет этого крайнего воззрения, однако ж решительно не признает Апокалипсис произведением ап. Иоанна (VII, 25). Из этих выдержек у Евсевия, которыми, по-видимому, компрометировалась уверенность церкви в богодухновенности некоторых книг свящ. Писания, открывается, что для нашего историка историческая истина была очень дорога. Несмотря на то, что сведения, сообщаемые Евсевием о каноне, составляют ценный материал для исследователей судеб книг канонических, все же эти сведения очень мало ведут к той цели, какую ставит себе историк. Уверенность в хранении апостольской истины не доходит у читателя до той степени, какой желал бы Евсевий, поставивший себе целью с ясностью раскрыть сохраняемость апостольского предания в церкви.

С равною же заботливостью, как и сведения о книгах канонических, Евсевий собирает известия и о внешнем преемстве епископов важнейших церквей. Иначе говоря — Евсевий внимательно составляет списки епископов некоторых церквей, перечисляя епископов, начав от времен апостолов. Евсевий конечно не мог собрать подобных сведений обо всех многочисленных церквах, но если о каких он брался говорить, каковы церкви Римская, Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская, то он ведет свое дело с замечательным старанием. Эти сведения чрезвычайно важны для воспроизведения прошедшей истории