Книга Скрип на лестнице - Эва Бьёрг Айисдоттир

родителями. Она осмотрелась. Все были такие занятые: фотографировали, беседовали. Она стояла, разглядывала людей, и никто не обратил на нее внимание. Она поймала взгляд девочки, понуро стоявшей рядом с матерью. Улыбнулась ей, но девочка отвела взгляд и взяла маму за руку. Наверно, она просто стеснялась. Но это ничего: многие дети стесняются, как и она. А другие шалили и баловались, так что родителям приходилось поворачиваться и шикать на них.

Когда прозвенел звонок, пришел учитель и велел родителям попрощаться с детьми. А детям надо было построиться перед учителем. Элисабет увидела, что девочка, которая стесняется, заупрямилась, но мама решительно втолкнула ее в строй. Девочка не заплакала, но закусила губу и опустила глаза на свои розовые туфельки, которые выглядели так, словно никогда не соприкасались с грязной поверхностью.

Туфельки самой Элисабет были старыми и когда-то были белыми, а сейчас скорее серыми или коричневыми, но на них были красные полоски. А у Элисабет любимый цвет был красный. Туфельки ей дали женщины, приходившие накануне с полным мешком одежды. Ее портфель был оттуда же. Элисабет считала его шикарным. Правда, одна лямка когда-то оторвалась, но ничего страшного: одна из женщин снова ее пришила. Он был алый с черными швами и множеством отделений. Но Элисабет была вынуждена признать, что портфель той девочки еще красивее. И выглядит совсем новеньким, как и туфли.

Учитель – мужчина в летах, в маленьких очочках, велел детям сесть перед собой в устланный коврами угол класса. Он начал оглашать список имен, и дети должны были отвечать, когда до них дойдет очередь. Во время переклички Элисабет заметила, что две девочки перешептываются и, кажется, глядят на нее. Она сразу сообразила, что именно они заметили, и поспешила натянуть рукава кофты на окровавленные пальцы. Она ощутила, как ее бросило в жар, и когда учитель назвал ее имя, не смогла издать ни звука. «Элисабет?» – снова произнес учитель и окинул собравшихся взглядом. «Здесь», – удалось ей выдавить из себя, и он кивнул и сделал возле ее имени пометку. Элисабет опустила глаза на серый ковер и прослушала, что говорит учитель. Когда она наконец подняла взгляд, то увидела, что на нее смотрит девочка, которая стеснялась. Как только их взгляды встретились, она улыбнулась, обнажив молочно-белые зубы.

Девочку звали Сара. Когда она улыбнулась, Элисабет поняла, что все будет хорошо.

Здание почти опустело, а Хендрик все еще сидел в офисе и удовлетворенно смотрел по сторонам. Он был доволен, что все это пространство находится в его распоряжении и можно отгородиться в нем от всего и, если хочешь, зажмурить глаза. Там он мог спокойно работать среди дорогой мебели и красивых картин, с видом на море из окна: голубой простор насколько хватает глаз. Правда, сейчас за окном было черно: в этой стране зимой вечно темнота. Он откинулся на спинку кресла, так что кожаная обивка заскрипела, и потянулся.

На сегодня он уже завершил все намеченные дела, но домой не спешил. Хорошо было сидеть в одиночестве, когда никто не беспокоит. А дома его никто не ждал, кроме Аусы. Тем более что скоро этот офис отойдет Бьяртни, его сыну. Для этого уже пришло время. Впрочем, он не собирался полностью оставлять фирму, хотя уже достиг преклонных лет. Но сейчас он должен дать Бьяртни вести дела фирмы.

Хендрик сделал глубокий вдох и наклонился вперед. Он услышал, как открывается дверь. Шаги… Наверное, пришел техперсонал. На самом деле весь «техперсонал» состоял из одной женщины азиатского происхождения, которая каждый день приходила мыть полы. Он встал, прошел в кафетерий и застал там уборщицу, которая стояла к нему спиной, наклонившись, и выжимала швабру, и вода стекала в полное ведро.

– Добрый вечер, – спокойно поздоровался он и потянулся за своей кофейной чашкой на верхнюю полку шкафа.

Уборщица ответила на ломаном исландском, не решаясь смотреть ему в глаза. Робкая, маленькая – они в основном такие и бывают. Как будто чувствуют, кто здесь хозяин. Он улыбнулся про себя и стал ждать, пока кофемашина завершит свою работу. Он рассеянно посмотрел на уборщицу, продолжавшую мыть пол. Затем сел и стал спокойно пить кофе.

Он определенно нашел свою нишу в жизни. А вернее сказать, он уже родился в правильной нише. То, что он вырос в малолюдном провинциальном сообществе, в его случае оказалось полезным. Там он всех знал, был на хорошем счету. В том городке население составляло всего семь тысяч человек, а в его юности и того меньше. Даже если он просто шел в магазин – он здоровался с доброй половиной прохожих. Порой он задумывался, что было бы, если бы он решил поехать куда-нибудь, отправился попытать счастья в другом месте. Чаще всего он приходил к одному и тому же выводу: что нигде бы так хорошо не устроился, как там. В школе все хотели с ним дружить, ему хорошо давались и учеба, и спорт. Он был способным футболистом, но дальше не продвинулся. Впрочем, его и не интересовала карьера на этом поприще. Он ценил товарищей по футбольной команде, но не был готов взять на себя обязательства, связанные с прохождением в первый ряд. Он и представить себе не мог, как он бросит приятелей в родных краях. Акранес был его городом. Здесь его любили и высоко ценили. Таково было преимущество жизни в маленьком городке: тем, у кого репутация была хорошая, от этого была ощутимая польза. А другим приходилось туго.

Он выцедил из кофейной чашки последние капли и встал. Вся его жизнь до этих самых пор была почти совершенством. Школьные годы увлекательны и безоблачны. С Аусой он познакомился, лишь когда ему было около тридцати: в те годы это считалось поздно. Она была на несколько лет моложе него. В юности она была красивой и нежной. Она позволяла ему быть хозяином в доме. Сейчас такие женщины редкость.

И все было бы полностью идеально, если б не эта девчонка. Она всюду следовала за ним черной тенью. Каждый раз, стоило ему только подумать о ней, как у него иссякал весь запал – только никому он не давал это заметить. Внешне он был сильным. Властным. Но когда смеркалось, мрак обосновывался в его душе – и тогда как будто все становилось неважным.

* * *

Эльма ехала вдоль пристани – там же, где несколько дней назад гуляла. Мелкие суденышки, которые тогда мерно покачивались, теперь неистово плясали на бурных волнах. Она повернула направо, проехала мимо белого здания рыборазделочного комбината, а затем свернула с проезжей