Книга Боярышня Воеводина - Елена Милютина

— сообразил Михаил, ошеломленный бесцеремонным вторжением в самое святое святых!

— Чего смотришь, знал, кого в жены брал — ворчливо пояснила Аглая, когда все закончилось, и Анна уже спокойно спала, — всего ожидала, но не такой силищи. Вижу, не обидел ты ее, все правильно сделал, но теперь не трогай до завтра, пусть силу спокойно примет. Одна из самых сильный ведьм, что я встречала, внучка моя!

Глава 9

Анюта проспала до обеда. Проснулась от сильного голода. Чувствовала себя отлично. Энергия просто переполняла ее. И есть хотелось ужасно. Она быстро накинула на себя заботливо оставленные бабушкой рубашку и домашний кафтан из турецкой парчи, волосы заплела в косы, заколола, и покрыла положенным рядом богатым повойником, тоже из бабушкиных запасов. Негоже мужниной жене волосы напоказ выставлять! Даже мужу можно показывать только в кровати. Боярышня, вернее, княжна, покраснела, вспоминая свои глупые подозрения, и саму близость. Оказывается, муж в постели не обязательно должен быть властным, резким и грубым! Не поняла она по неопытности, что берег ее Миша, нежно соблазнял, вовлекал в игру любовную, так что, распаленная плотским томлением почти не заметила она, как ее девичество было уничтожено. Ее прошлые подружки и многочисленные двоюродные сестры, рано вышедшие замуж, такие страсти рассказывали о своей брачной ночи. Дуры! Вот, чуть не обидела она Мишу своими подозрениями. Приведя себя в порядок перед зеркалом, Анна уже собралась на выход, как в их импровизированную спальню вошел ее Мишенька, уже одетый. Наклонился, поцеловал в губы, спросил заботливо:

— Проснулась, лада моя, как себя чувствуешь?

— Прекрасно, Миша, спасибо тебе!

— За что?

— За нежность, за заботу обо мне! Мне подружки, что раньше меня замуж вышли, такое рассказывали о своих половинах, что испугалась, вот и несла невесть что у супружеской постели, извини!

— Значит я правильно подумал! А еще, наверное, книжек латинянских начиталась, грамотная же! Декамерон, или Сатирикон, или еще что похуже! Читала?

— Нет, бабушка же латынь знала, не допустила. Хотя, в дедовой библиотеке были. Она сама их прочла, когда на десятом году замужества была. А мне до старости читать не велела! А ты читал? Что в них такого?

— Читал. Сатирикон надолго запомнился! Папенька с книгой застал. Он в дальнее имение уехал, там воровство какое-то случилось, да конь захромал, вот и вернулся. Конюхам и кузнецу разнос устроил, всех перепороть велел. Пока другого коня готовят, в терем прошел, злой, и меня в библиотеке с книгой застал… Вспомнить страшно, что было, когда понял, что я читаю! Строг у меня батюшка.

— Неужто порол?

— Считал, что лучше домашнее внушение в детстве, чем потом жизнь наказывать будет! Но слуг не привлекал, и учителям запрещал. Приказывал только ему о проступках докладывать, а наказывал сам, келейно, чтобы чести княжеской поругания не было! Ну, иногда, особенно в пост, всех братьев собирал и всем по вине раздавал. Для острастки. Причем, когда уставал, нас же восемь было! То приказывал старшим, уже поротым, младшим всыпать. Так что я легко отделывался.

— Надо же, как князей воспитывают! Ну, меня батюшка не воспитывал, только бабушка и маменька, но она больше нотации читали, ну, в угол на колени ставили, самое страшное наказание — на час в углу на горохе. И по рукам шлепали, что бы ела правильно, красиво, и, если прописи плохо писала, без усердия. Ладно, хватит о прошлом, завтрак проспала, пошли обедать!

— Там боярыня Аглая еще спит, всю ночь около тебя просидела. Я Мишу проверить зашел, лучше себя чувствует, но еще слаб. Так Гашка вчерашнюю утку, что нам, как молодоженам оставили, разогрела. И взвар вчерашний. Я ее сюда принес, давай поедим, пока теплая. Вчера-то мы о ней и не вспомнили!

— Ой, Миша, ты же голодный! Плохая у тебя жена! Спит, мужа не кормит!

Утку ели в той же комнате, где вчера гуляли. Миша ее порубил на кусочки, и начал предлагать жене на длинной двузубой вилке, она игру приняла, и тоже стала его кормить. Так, за этим занятием и застала их выспавшаяся Аглая. Тихо постояла у двери, умиляясь, но потом зашла, прервала идиллию.

— Так, голубки, поели, хорошо! Мише можно и рюмочку мальвазии принять, а тебе, Анна — ни-ни, только взвар. Думала силу приняла и порядок, нет, милая, что бы ее применить много, знать нужно. Так что я сейчас, наскоро объясню, как отрока лечить от сердечной хворости. На муже потренируемся, завтра, с утречка и полечим вместе, ехать им нужно срочно. Слухи уже поползли, что пропал царь избранный. Так что вам срочно возвращаться надо, несмотря на распутицу. Мужики из деревни поехали по соседям, узнать, как проехать побыстрее, да безопаснее, пока все дороги не развезло, да разлив рек не начался. Ты, княжич, раздевайся, и на кровать ложись, мы ее попозже в залу перенесем, а разбирать не будем. Но, что бы мыльней пользоваться можно было. В избе тесно, последние ночки здесь проведете! Разделся? — спросила Мишу Аглая.

— Да!

— Исподнее тоже снимай, прикрой там срам, ну хоть полотенцем, от меня. Анна ночью твое богатство отдельно изучит. Сейчас Анну на твоем теле как устроен человек обучать будем!

Обучение молодой ведьмы стало для Михаила тем еще испытанием. По указанию Аглаи, она не только водила над его телом руками, но еще и щупала отдельные места пальчиками. Периодически Миша ощущал в этих местах жар. Но под конец этой пытки, весь жар сконцентрировался у Михаила в одном месте и вызвал совсем неприличные последствия. Первой все поняла Аглая. Она остановила внучку, которая удивленно посматривала на приподнявшееся полотенце, и прекратила урок.

— Все, Аннушка, хватит на сегодня. Довели мужика! Я вас двоих оставлю, так что ужин Гашка вам сюда принесет! Нужник при бане имеется, воды много наношено, так что милуйтесь, сколько захотите, потом расстаться придется! Заодно, княжич, объясни жене, как мужики и бабы устроены. Вижу, вчера не разговоры разговаривали, делом занимались! И, Анна, вот, отвар выпей! Каждый день пить будешь, пока муж не уедет. Не переживай, княжич, отвар безвредный, против детей он. Нельзя пока вам ребеночка заводить! Приедешь, дела свои устроишь, родителей известишь, Анну заберешь, и заводите сколько хотите, хоть пять, хоть десять, хотя десять это уже перебор! Все, пойду, проведаю болезного, Как он там. Про тебя, княжич, сказала, что тепло стало, и ты в баню переехал, что бы нас с Аней и Гашкой