Книга Холодное послание - Дарья Сергеевна Литвинова

доставал ей сигареты, без которых Викина жизнь становилась одноцветной, черной с оттенками. Если не было травки, Вика смотрела на мир тусклыми больными глазами, ей хотелось умереть – неужели это она? Бросила школу, курит анашу, трахается со своим родным дядей, который старшее нее на двадцать лет… еще несовершеннолетняя – а в анамнезе изнасилование, ограбление, гонорея и наркозависимость. Но дядя Боря приносил сигаретку, и все вокруг расцветало, Вика порхала, как бабочка, драила бабушкин дом, ярко красилась, смеялась искренним детским смехом.

– Беда с девкой, не пойму, – как-то сказала бабушка сыну. – То хохочет, то лежит к стене лицом, слова не вытянешь.

– Переходный возраст, – сладко улыбался дядя Боря.

А однажды сигареты кончились. Плата в виде секса дядю Борю устраивать перестала, и Вике пришлось начать зарабатывать «на кайф». Самым древним и простым способом…

– Какой ужасть!

Леночка Маликорская, умница и очаровашка, любила коверкать слова. Она все делала легко и весело, и слова тоже коверкала весело, а Легостаев зачарованно смотрел на нее и слушал любые глупости, лишь бы их говорил любимый голос. Но сегодня этого его почему-то раздражало.

– И ты вот прямо так пошел и нашел трупца?

– Да, пошел и нашел, – мрачно повторил он, закуривая вторую сигарету подряд.

– Вот прямо-таки в моем родном квартале? Как хорошо, что меня там не ходило, я бы начала вопить, – призналась она в трубку. – Хотя и жалко. Было бы что на работе порассказывать. А подробности кровущенькие есть?

– Нет никаких кровущеньких подробностей, – вдруг разозлился Легостаев и ткнул сигарету в пепельницу; сигарета скрючилась. – Лен, я труп утром нашел, а потом стоял возле него битый час, – ну про час он приврал, – да еще и милиция меня… замучила вопросами.

Вопросами его тоже никто не мучил, но нужно ведь достучаться до Леночки, а то у нее, кажется, вся жизнь воспринимается как бесплатное приключение. Так и Легостаева где-нибудь прирежут, а она только и будет сокрушаться, что ее там «не ходило».

– Ну так и что?

– Что? – не понял Легостаев.

– Чем душераздирающая история закончилась?

– Да ничем. Постоял, объяснение подписал и ушел. И так на работу опаздывал.

– Скучновастенько, – подумав, заявила Леночка. – Нет интриги.

– Да какая, к черту, интрига!

– Вот если бы трупец оказался… ну твоим бывшим пациентом-миллионером и отписал тебе свое состояньюшко, была бы интрига. А так…

– У меня нет пациентов-миллионеров, – отрезал Легостаев, – я травматолог в районном отделении больницы. Я простых людей лечу, а не… миллионеров.

– И очень зря, – укоризненно сообщила Леночка, – лечил бы миллионеров, глядишь, кто-нибудь из них бы крякнул, а денежки тебе. Ладно, Дим, ты чего звонишь?

– Да вот… – травматолог крякнул. – Тебе вот… в милицию надо будет пойти.

– Это с какой радости? Ты таки этого трупца грохнул?

– Ну что ты глупости болтаешь!

– Так зачем в милицию?

– Я оказался свидетелем, алиби которого нужно проверить. Не знаю, зачем им это, но вроде как показалось странным, что я живу на Крупской, прописан на Ленина, а возвращаюсь в семь утра по Зеленой. Я сказал, что провел у тебя вечер и ночь, они попросили тебя пригласить. Поедешь, хорошо?

Леночка помолчала.

– Так я тебе что, вроде как алиби обеспечиваю?

– Что значит – обеспечиваешь?! – снова взъярился Легостаев, ну вот день у него выдался такой, нервный. – Просто приди и скажи: мол, такой-то такой приехал вечером и остался ночевать, а утром ушел на работу.

– Давай договоримся о времени, чтобы показания не отличались, – кровожадно сказала Леночка. – Я назову одно время, ты – другое, и милиционеры начнут подозревать тебя в страшных преступлениях. Условимся о явке и пароле.

– Лен, – Легостаеву все это надоело. – Не надо явок и паролей. Просто подъедь сегодня к пяти в райотдел, в третий кабинет. И паспорт не забудь. Там тебя быстренько допросят…

– А я не хочу быстренько! Я хочу медленненько!

– Значит, медленненько. И все.

– Дим, а может, они сами приедут? Вдруг кто из моих увидит, что я в милицию иду. Смеха же потом не оберешься.

– Сами они не приедут. Все, целую, – и Легостаев кинул трубку на рычаг. Короткий перерыв закончился: в дверь деликатно постучала медсестра и после короткого «Да!» ввела плачущую молодую женщину, которая держала левую руку неестественно выгнутой. «Перелом лучезапястного сустава, осложненный, – с ходу поставил диагноз травматолог, поднимаясь навстречу. – Но почему он несвежий, рука уже стала нарывать, вон как расцвечена выше локтя».

– Когда сломали?

Женщина попыталась что-то выговорить и зарыдала; медсестра Изабелла осторожно усадила ее на стул, машинально погладила по здоровому плечу. Легостаев бегло осмотрел руку. Локоть опух, выше него поднимались белые и красные полосы – начинался абсцесс. Кисть была вывернута довольно странно, на падение не похоже: ее как будто ломали. Женщина вся тряслась, и он скомандовал медсестре ввести местную анестезию; через десять минут пациентка уже могла нормально говорить, и травматолог подивился, как это она терпела боль столько времени.

– Когда и как получили травму? – женщина снова заплакала. – Чтобы начать лечение, мне нужно знать сроки и механизм повреждений. А то введу один препарат – а он по, допустим, прошествии суток картину только усугубит. Так когда?

– В-вчера… в обед.

– Почему сразу не обратились?

– Н-не смогла… не успела.

– Вы что, – с подозрением спросил Легостаев, – были пьяны? Как это – не успели? У вас абсцесс начинается, вон как нарывает! Я вообще поражен, что не было болевого шока. Анальгетики принимали?

– Б-баралгин… три бластера…

Изабелла присвистнула, и Легостаев кинул на нее сердитый взгляд.

– Как травму получили?

Женщина молча смотрела перед собой. По побелевшим щекам катились слезы.

– Как получили травму?

– Упала.

– Не обманывайте. Не похоже на падение. Откуда перелом? На вас напали?

Женщина упорно молчала, только губы превратились в одну сплошную линию.

– Ладно, – со вздохом сказал Легостаев, – ведите ее на рентген. Фамилия ваша как? – спросил он, вытаскивая из стеклянного шкафа чистый бланк медкарты.

– Перетятько. Перетятько Людмила Александровна…

Настроение Калинина было нерадужным. Замначальника ГУВД по линии розыска полтора часа назад искренне недоумевал по телефону, почему по делу об убийстве неустановленного лица, труп которого обнаружили на улице Зеленой, до сих пор не задержан преступник. Так же искренне, после разговора с ним, стал недоумевать на созванной планерке начальник райотдела, а Калинин, Вершин и начальник криминальной милиции Бараев (по причине отсутствия начальника уголовного розыска, охотящегося в законном отпуске на уток где-то в самом Вышнем Волочке) сидели за квадратным столом в его кабинете и пытались сделать независимые лица. У Бараева это получалось лучше, у Вершина – хуже, а своего лица со стороны Калинин не видел, но надеялся, что