Книга Калейдоскоп - Юрий Евгеньевич Смирнов

точно аномалию, Петр повернул налево и отметил, что во всех комнатах отсутствуют двери. Можно было зайти в любую, правда, смотреть там оказалось не на что. Кое-где сохранилась старая мебель – кровати, столы и колченогие стулья. Поблекшие от времени обои отклеивались от стен и скатывались в рулоны. Повсюду царили разруха и запустение.

Петр поднялся на третий этаж. Во время учебы на последнем курсе он проживал в комнате с цифрой «35» на потертой табличке. Саму комнату Петя определил сразу, хотя, как и у других, у нее отсутствовала входная дверь и, как следствие, искомый номер. Внутри практически ничего не изменилось: у окна одиноко притулился письменный стол, вдоль стен высились две двухъярусные кровати, так что здесь могли жить сразу четверо студентов. Больше в помещении сейчас ничего не было. Вообще-то в былые времена каждому полагалось по тумбочке для личных мелочей – собственно, это всё, чем мог располагать старшекурсник, остальное – начиная от электроплитки и простыней и заканчивая едой – требовалось добыть, что уже само по себе являлось квестом с учетом мизерной стипендии. Но какой ерундой тогда казались бытовые неудобства и отсутствие средств! В юности и море по колено, если ты точно знаешь, что тебе определенно нужно на тот берег.

Снова нахлынули воспоминания, и мысли неожиданно перетекли в другое русло. Он подумал о другом крыле, о правом, женском, где некогда жила девушка, с которой у Петра приключилась грустная история.

Он познакомился с Мариной на втором курсе. Она училась в педагогическом на преподавателя истории. Смешливая и задорная девчонка сразу понравилась стеснительному юноше. Он долго боялся к ней подойти, но все же нашел в себе силы познакомиться и завязать разговор. Оказалось, что у них много общего, и назавтра они встретились снова. Их прогулки по парку и походы в кафе продолжались около месяца, прежде чем он набрался храбрости и впервые ее поцеловал. Петя готов был прыгать от восторга! Еще бы – первые по-настоящему серьезные отношения с девушкой!

Но радовался он рано: оказалось, что Марина предпочитала парней более напористых. И кое-кто оказался проворнее скромного Петра – по крайней мере, сопернику точно не понадобился месяц ухаживаний, и в постели Марины он оказался куда скорее, чем Петя в свое время решился на поцелуй. Все случилось здесь же, в общежитии. Неизвестно, каким образом тот парень прошмыгнул мимо бдительного вахтера на входе и непроходимого коменданта на этаже, но факт остается фактом: Марина Пете изменила. Тогда он искренне собирался сделать какую-нибудь глупость, но товарищи вовремя подхватили его, что называется, под руки, и вместо мира иного он ушел в многодневный запой…

Наверное, сейчас было бы даже забавно увидеть ее комнату – святая святых для Пети в те времена и проходной двор для других парней. Он перешел в соседнее – женское – крыло. Странно, но только у нужной комнаты сохранилась дверь. Петр мог поклясться, что слышит за ней какие-то звуки. Он взялся за ручку, потянул вниз и услышал щелчок. Не заперто.

В комнате все было так, как он представлял себе ночами, терзаясь самобичеванием и мучаясь от боли, вызванной предательством возлюбленной и потерей доверия к людям в целом. За окном угасал день, а в полутьме на узкой одноместной кровати возились двое – Марина и незнакомый парень. Она обернулась на открывшуюся дверь и замерла, увидев перед собой своего нелепого ухажера, который стоял в грязном пыльнике и держал на перевязи сломанную руку. Девушка прикрыла обнаженную грудь и не могла отвести глаз от Петра. Чего больше было в этом взгляде – стыдливого испуга или вызова?

Из-под одеяла показалась голова незнакомца, он недовольно посмотрел на визитера и потребовал, чтобы «этот идиот свалил в закат». Растерявшийся Петр немедленно захлопнул дверь и прижался к ней горячим лбом. Через минуту, напомнив себе, что годы студенчества давно миновали и сейчас он на Территории, где ни Марины, ни общаги быть не может, он бросил взгляд по сторонам: да, все верно, он в пустующем коридоре покинутого здания из красного кирпича. И это, мать вашу, не юность неудачника с грудой комплексов, а персональный маршрут нового проводника «Вятки»!

– Да какого черта?! Щас сам у меня в закат уйдешь, понял?!

Петр пинком распахнул дверь, ожидая увидеть прежнюю ситуацию и наконец-то постоять за честь, невзирая на то, что мог орудовать только одной рукой. Нет, не за честь Марины, разумеется, а за свою собственную. Вот только теперь комната выглядела совсем иначе, здесь не осталось ничего от прежнего антуража аккуратной девичьей спаленки. Сейчас посреди помещения высилась массивная кровать, которую так и подмывало назвать траходромом. В ее центре неряшливым комом вспучивалась грязная дерюга, под которой шевелилось нечто. Петр шагнул внутрь, схватил рукой край дерюги и сдернул ее на пол… И обомлел от ужаса.

Невообразимое мохнатое существо скосило на него желтый глаз, в ярости зарычав на нарушителя спокойствия. Таких страшилищ Петр не видел никогда; он отпрянул назад, попятился к дверному проему и уже через секунду проворно прижал створку к косяку. Перевел дыхание. Наверное, можно было ожидать, что каждое закрытие двери рассеивает очередной морок. Раз в прошлый раз исчезла Марина со своим кавалером, то и сейчас можно ожидать того же, разве нет? Каково же было Петино удивление, когда створка сотряслась от чудовищного удара изнутри. Она бы непременно распахнулась, если бы открывалась наружу. Впрочем, она была довольно хлипкой, так что ее рано или поздно могло сорвать с петель или вывернуть вместе с косяком. Петр аккуратно отступил на несколько шагов. Удар повторился, и тогда он, недолго думая, помчался к лестничному пролету, чтобы быть как можно дальше, если это существо все же вырвется наружу. Добравшись до первого этажа, он услышал, как наверху что-то с грохотом обрушилось – не иначе как целый кусок стены с дверным проемом. На лестничной площадке третьего этажа раздались тяжелые шаги Зверя, выбравшегося наружу. Он шумно втянул ноздрями воздух и помчался вниз.

Через миг Петр оказался за пределами здания. Бежать с рукой, прижатой к телу, оказалось крайне неудобно, но сейчас его заботило другое: собьется ли Зверь со следа, если ломануться напрямик, в самую чащу, не разбирая дороги?

Острые ветки хлестали по лицу. Он раздвигал их руками, но они цеплялись за рюкзак и одежду, будто хотели его остановить. Позади слышались звуки преследования. Зверь оставил свое убежище и хотел настигнуть свою жертву. Едва монстр покинул здание, как оно стало проседать, словно держалось только на силе чудовища, хранившего его. Красные кирпичи