Книга Рождение Британии. С древнейших времен до 1485 года - Уинстон Спенсер Черчилль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саксы селились прежде всего в долинах. Хозяйство в представлении сакса – это луг для сена возле реки, невысокие склоны для пашни и более высокие для выпаса скота. Но во многих местах должно было пройти немало времени, прежде чем низины были расчищены и осушены. Но пока эта работа шла, чем он мог кормиться, если не продукцией крестьян-бриттов? Более естественно предположить, что сакс держал местных жителей в качестве своих сервов, заставляя их работать на знакомой им земле, пока его долина не была подготовлена к пашне. Затем старые хозяйства оставлялись, а все население собиралось в деревне у реки. Но язык жителей долин, селившихся компактными группами, возобладал над языком тех, кто обрабатывал высокие участки и чьи хозяйства были изолированы друг от друга. Изучение современных английских географических названий показывает, что названия холмов, лесов и рек часто имеют кельтское происхождение, даже в тех районах, где названия деревень англосакские. Таким образом, даже не предполагая полного уничтожения, исчезновение английского языка можно объяснить даже в тех местах, где, как мы знаем, местное население должно было уцелеть. Ему пришлось выучить язык хозяев, так как последним было ни к чему изучать язык бриттов. Вот так латынь и британский полностью уступили место речи пришельцев, и даже небольшие их следы с трудом отыскиваются в наших самых ранних летописях.
Местные условия после завоевания были разнообразны. Есть достаточные основания считать, что в Кенте пришельцы селились рядом с прежними жителями, чье имя приняли. В Нортумбрии сильны следы кельтского права. В Хантсе и Уилтсе сохранился широкий пояс британских имен, дающий основание предположить, что коренное население продолжало обрабатывать свои поля на склонах, тогда как саксы расчищали долины. Какого-либо барьера между завоевателями и местными жителями из-за цвета кожи не существовало. Физический тип обоих народов примерно одинаков, и весьма вероятно, что во многих районах значительные британские элементы оказались включенными в сакское племя.
Не только бритты, но и сами пришельцы нуждались в безопасности и стабильности. Их суровые законы, к которым они привыкли, были результатом огромного давления алчных орд, катившихся на запад из Центральной Азии. Воины, возвращавшиеся после полугодового набега, были не прочь предаться безделью. Очевидно, они не оставались безразличными к новым веяниям, но где, спрашивали вожди и старейшины, можно отыскать надежное место? В V в., когда натиск с востока усилился, а возвращавшиеся из набегов на Британию привозили не только добычу, но и рассказы о богатствах, в умах правителей сложилось представление о трудностях достижения острова и, следовательно, о безопасности, которую обеспечит себе отважный и героический народ, сумевший оккупировать эту землю. Возможно там, на ласкаемом волнами острове, можно будет обосноваться и наслаждаться жизнью, не страшась угрозы покорения более сильной расой и обходясь без ежедневных жертвоприношений, неотделимых от воинской и племенной жизни на континенте. Этим диким воинам Британия представлялась убежищем. Оставляя отчаяние и устремляя взор к надежде, все новые и новые мигранты год за годом прибывали в Британию, и в результате их набегов там постепенно складывалась система саксонских поселений.
* * *
Саксы были самыми жестокими из всех германских племен. Само их имя, распространившееся на целую конфедерацию северных народностей, как полагают, произошло от названия короткого одноручного меча. Хотя Беда Достопочтенный, а также историческая традиция приписывают завоевание Британии англам, ютам и саксам вместе и хотя различные поселения имеют свои особенности, характерные для каждой из этих народностей, вполне вероятно, что до всеобщего исхода из Шлезвиг-Гольштейна саксы практически объединились или включили в себя две другие – ютов и англов.
Исторические книги нашего детства брали на себя смелость точно датировать каждое крупное событие. В них утверждалось, что в 449 г. Хенгист и Хорса, приглашенные Вортигерном, основали королевство ютов в Кенте, построив его на костях прежних жителей. В 477 г. вторжение саксов продолжилось: прибыли Элла и три его сына.
В 495 г. появились Кердик и Кинрик. В 501 г. пират Порт основал Портсмут. В 514 г. пришла очередь сразиться с бриттами западных саксов – Стуфа и Витгара. В 544 г. Витгар был убит. В 547 г. появился Ида, основатель Нортумберлендского королевства. В отношении этих дат можно лишь сказать, что в основном они соответствуют фактам и что следовавшие одна за другой волны захватчиков, за которыми шли поселенцы, обрушились на наши несчастные берега.
Некоторые авторы дают иную картину. «Основная масса хозяйств в пределах деревни, – пишет Дж. Р. Грин в «Краткой истории английского народа», – принадлежала свободным людям, или кэрлам; но среди них встречались и более крупные дома эрлов, или тех, кто отличался благородством крови, кого почитали наследственно и из кого выбирали вождей деревни в военное время и старейшин в мирное. Но выбор был чисто произвольным, и человек благородной крови не пользовался среди односельчан никакими законными привилегиями».
Если это так, то, возможно, мы рано реализовали демократический идеал «общества всех под руководством лучших». В характерных для германцев представлениях, несомненно, заложены многие из тех принципов, которыми восхищаются сейчас и которые составили признанную часть миссии англоязычных народов. Но завоеватели римской Британии, далекие от воплощения на практике этих идеалов, принесли с собой структуру общества, мерзкую и порочную в своей основе. Пришельцы внедрили в Британии общий для всех германских племен принцип использования денег для регулирования всех правовых отношений между людьми. Если и было какое-то равенство, то это было равенство в пределах каждого социального класса. Если и была свобода, то это была свобода главным образом для богатых. Если и были права, то преимущественно права собственности. Не существовало преступления, которое невозможно было загладить денежной выплатой. Не считая отказа участвовать в походе, не было более ужасного нарушения, чем кража.
Сложная система штрафов определяла точную стоимость или ценность каждого человека в шиллингах. Правитель, этелинг, оценивался в 1500 шиллингов (в Кенте 1 шиллинг стоила корова); знатный человек, эрл, – в 300 шиллингов; кэрл, или крестьянин, имевший свое хозяйство, – в 100 шиллингов; лэт, или серв, – в 40–80 шиллингов, а раб не стоил ничего. Все эти законы логически и математически доходили до крайностей. Если кэрл убивал эрла, то ему приходилось платить компенсацию в 3 раза большую, чем если бы убийцей был тоже эрл. Эти законы применялись ко всем