Книга Пернач V. Тьма в конце тоннеля - Алексей Глазков

вещи, которые не должен знать никто.

— Я их знаю, потому что это я и есть. Сильва, ты же знаешь, что я чистый? Слышала, что чистые бессмертны? Если убить чистого, он возродится, но в другом теле. Меня убили, Сильва.

— Вот как… — сказала убийца после непродолжительного молчания, — Вот вы, значит, какие. Это мы дохнем на каждом шагу, а вас, чистых, значит убить нельзя.

— Да, так и есть.

— А ты стал красавчиком, и раньше был неплох, а сейчас так и вообще. — резюмировала она, прищурив левый глаз.

Затем встала, сняла с пояса нож, и разрезала на мне веревки, угрожая ножом, заставила снять одежду, обошла вокруг меня два раза, затем отстегнула свой пояс, и аккуратно сняла комбинезон химзы. Света в комнате было мало, но я видел ее тело, хоть и не в первый раз. Темные и красноватые пятна на коже, шрамы, некоторая несимметричность, пятно скверны в низу живота, уходящее в промежность, но даже так она была по своему привлекательна. И сильна. Даже не смотря на уродство, она выглядела сильной.

“Сожрем?”, ожил трогг.

Нет. Нет. Я не жру своих друзей.

“Я жру.”

И ты не жрешь. Пока я препирался с троггом, Сильва завладела моим телом, а следом и сознанием. Все произошло легко и не напряженно. Да, черт возьми, я не был против, а троггу было интересно, и потом он долго молчал, а я чувствовал его озадаченность. Этот гад открыл для себя что-то новое, и определенно что-то задумал. Поваляться в обнимку в планы Сильвы не входило, она не сказала ни слова, лишь тяжело дышала, лежа у меня на груди, и напряглась, когда я попытался ее обнять, почти сразу вырвалась, поднялась и оделась, и только потом разрешила одеться мне. Я сел на свободный стул, и смотрел, как она прошла за стол, и села на свой стул. Молчание затягивалось.

— Расскажи мне, что произошло. Я четыре сезона не жил.

Сильва уставилась на меня озадаченно, а затем фыркнула.

— Что произошло… Много что произошло. Что тебе рассказать?

— Как там Агдам?

— Агдам? — Сильва усмехнулась, — Акдам живучий, долго протянул, работал плохо, жрачу не получал. Я его резала иногда, понемножку. Умер он случайно, его придавило упавшей трубой, сварили из него горючку.

— А потом? Что с Бикбаем?

— Бикбай сказал, что Андатр пропал, и теперь он правит сектором. Попытался выбить нас с завода, но как видишь, мы его выбили из бара. Но с завода пришлось уйти, машина делающая горючку встала.

Я вздохнул.

— Понятно. Чего-то такого я от него и ожидал, хоть и надеялся на лучшее. А в Агидель что происходит?

— Ничего.

— Как? — не понял я, — В смысле “ничего”?

— Там никто больше не живет, кроме монстра. Не знаю, что там, не видела, и не пойду смотреть.

“Это местный смотритель”, подал голос трогг.

Смотритель? Слепой что ли?

“Да, ты называешь его слепым”.

Понятно. Смотритель, значит. Ладно.

— А Уфа? — снова пристал я к убийце.

— Там никто больше не живет, потому что противорада больше нет. Все умерли.

Даа, жесть. Этот мир жил за счет скверны. Плохо жил, жестоко, но… Жил. Я должен понять что здесь происходит, и если смогу — сделать хоть что-нибудь хорошее.

— И куда ты теперь? — спросила она меня.

Я мотнул головой.

— В Москву.

— Кудааа?… — ей показалось, что она ослышалась.

— В Москву. Я уже был там, но умер.

— Во даешь… Я-то думала — чмоня, как есть чмоня, дурь всякую делает. А оказывается нет, не чмоня, раз до Москвы дошел.

— А знаешь, ты была недалека от истины. Дури я наделал много. Очень много. И знаешь что? Наделаю еще больше.

Сильва усмехнулась.

— Не сомневаюсь, хоть и не верю. Вообще, я не удивлена что ты сдох. Долго продержался-то?

— Нет. Не долго… Мне бы оружие какое, и мотоцикл мой…

— Оружия лишнего нет. Мотоцикл… Ладно, мотоцикл тебе вернем. Ты за него заплатил.

На лице девушки мелькнула странная улыбка, от которой трогг хрюкнул, а я не сразу понял смысла. Заплатил? Стоп, это же она не про… Ооо, блин, дожил! Заплатил своим телом!.. Ладно, все когда-нибудь бывает первый раз. Главное не злоупотреблять.

— Я останусь до утра?

Сильва загадочно ухмыльнулась, отчего трогг хрюкнул еще раз.

— Оставайся. — сказала она.

И тут я понял, что еще и за ночлег заплачу. Собой. Ой, да черт с ним, не убудет. Под утро я обнаружил Сильву у себя под боком. Да, девушка всегда остается девушкой, даже такая жесткая и битая жизнью. Она открыла глаза, посмотрела на меня, и попыталась отпихнуть, но я не дал ей этого сделать и прижал к себе, от чего она фыркнула, начала пыхтеть, но быстро сдалась и расслабилась. Я погладил ее жесткие короткие волосы, а она прижалась щекой к моему плечу.

— Уедешь? — спросила она меня.

— Да. Нужно.

— Вернешься?

— Вряд ли. Моя дорога всегда ведет в один конец, и каждый раз меня там ждет смерть. Два раза мне дали еще одну жизнь, но третьего раза не будет.

Она сильно обняла меня рукой, и прижалась всем телом.

— Надо было тебя продать. Или убить. — с грустью в голосе сказала она.

— Надо было. — согласился я.

И тут меня как током дернуло.

— Я все время был с тобой? Никуда не ходил?

Сильва с непониманием посмотрела на меня.

— Один раз только поссать вышел.

Даа, помню, было такое. Но смутно! Мы там никого не сожрали?!

“Нет, этой ночью я не охотился”, ответил мне трогг, чем только укрепил мои сомнения.

Надо собираться и уебывать, пока тело не нашли.

— Мне пора, солнце. — сказал я Сильве, и попытался встать, но она крепко ухватила меня.

— Еще раз, и иди. — сказала она, с плотоядной улыбкой.

Как будто был выбор… Меня даже покормили, вялой печеной картофелиной, и кружкой воды с противным привкусом, но это было лучше, чем ничего. И даже трогг не был против, правда что ли не охотился?.. Оружие, сумку и мотоцикл мне вернули, хоть транспорт и был другой, вместо застреленного, но не сильно отличался. Сильва сама руководила сборами меня в дорогу, и когда я уже готов был ехать, подошла вплотную, и тихо сказала:

— Выживи.

Я кивнул ей в ответ, включил передачу, и плавно открыл газ. Постараюсь. Хоть и не обещаю. Путь у меня еще не близок, а мой коник не очень быстр. Вообще я плохо представлял себе, как доживу до Москвы, надеялся на авось и полагался на трогга. Я очень быстро привык к тому, что со мной делит голову