Книга Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес. - Анатолий Иванович Мошковский

примет нормальный вид, ну, а тебе, Жора, давно пора остановиться в весе… Следующий получишь на завтрак.

— Ой сколько ждать! А чай на звездолёте полагается?

— Потерпи. — Колесников ушёл с пустой коробкой в коридор, вернулся, подставил на столик ту же коробку, уже не пустую, и подчёркнуто вежливо сказал: «Пожалуйста». И ребята взяли по крошечному кувшинчику с какой-то густой бурой жидкостью.

И опять Жора не вытерпел:

— Ну что это? Мне одному мало выпить все эти кувшинчики… Взяли меня, так кормите как человека! Когда я однажды летал на Луну, нам давали по хорошей порции осетрины, чёрную икру, жареную перепёлку и торт с…

— Ты до сих пор не можешь понять, — сказал Колесников, — что мы летим не на Луну, а в тысячи раз дальше, и складские отсеки нашего звездолёта загружены очень лёгкой и питательной пищей, чтобы хватило на всю дорогу.

— Не горюй, Жора, — сказала Леночка. — Вот прилетим на первую планету и так там наедимся… Вдосталь! Верно, ребята?

— Нет, не верно! — вспылил Жора: до него вдруг дошло — нельзя так больше, нельзя! Они ведь смеются над ним! Нельзя даже думать о пище, потому что стоит только подумать о ней, ребята каким-то непонятным образом сразу догадываются; наверно, его мысли отражаются на лице. — Сами можете наедаться! Можете хоть лопаться! А мне что? Плевать мне на еду!

— И давно это? — полюбопытствовал Алька. — Это же величайшая новость: наш Жора, человек грандиозного, астрономического, а точнее, космического аппетита стал равнодушен к еде!.. Ты не шутишь? Не оговорился?

Жора покачал головой, надулся и опустил глаза.

Ребята мгновенно осушили свои кувшинчики, и Колесников объяснил, что этот чай, вернее, эта жидкость, заменяющая чай, прекрасно утоляет жажду и по своему действию равна чуть ли не целому самовару, из которых в древности пили чай, и что над изобретением состава этой жидкости, бодрящей и питательной, несколько лет работала большая группа учёных Академии питания…

— А теперь, — сказал Колесников, — слушайте приказ по звездолёту: телеэкраны в салоне и в отсеках не включать!

— Почему? — спросил Алька.

— Потому, — ответил Колесников. — Я не могу каждому всё объяснять… Давайте условимся, ребята: не будем задавать лишних вопросов.

— Это почему же? — спросил Толя.

— Опять «почему»? Слушайте меня, я всё знаю и не желаю вам плохого… С Колесниковым вы не пропадёте!

— Ты в этом так уверен? — опять спросил Толя.

— Ага! — Колесников подмигнул Леночке. — Вам, ребятки, сильно подвезло со мной…

— А по-моему, нисколько! — не унимался Толя.

— Скажи, ты знаешь, что такое тумблер? — Колесников улыбнулся, а Толя слегка нахмурил лоб.

— Нет… А что это?

Колесников расхохотался:

— Ну вот, не знаешь элементарных вещей, а набрасываешься на меня!

— Быть бы мне главной у вас! — вмешалась в разговор Леночка. — Уж я распорядилась бы, замучила бы вас приказами: Колесников, немедленно полить цветы! Звездин, прочитать лекцию об умственной деятельности комаров и сороконожек! Горячев, протереть иллюминаторы и написать маслом портрет неустрашимого Колесникова в пилотском кресле! Жора, пока другие выжимают свои обеденные тюбики, станцевать и спеть что-нибудь весёлое!.. Ничего? Согласны?

В салоне раздался хохот.

— А теперь, ребята, всерьёз, — сказал Колесников. — Надо ещё договориться о графике вахт в рубке управления. Лена освобождается и может идти отдыхать, а мужчины останутся…

— Ой, я и правда устала… — Леночка зевнула. — Сегодня столько было всего! Только не ссорьтесь. Ну пока, мальчики…

Она вскочила с кресла, махнула им рукой и скрылась в отсеке №3. Толя исподлобья посмотрел в маленькое деловое лицо Колесникова; тот кратко разъяснил, что с завтрашнего дня он откроет краткие курсы по обслуживанию и вождению звездолёта, что, хотя корабль идёт к любой намеченной ими планете автоматически и сам уклоняется от встречных метеоритов или каких-нибудь других попадающихся по пути небесных тел, но при ручном управлении надо многое знать: разбираться в кнопках, клавишах, в сигналах и, при необходимости, уточнять или даже резко менять курс…

— А я? Я тоже буду стоять на вахте? — внезапно спросил Жора.

— А почему ж нет? — посмотрел на него Колесников. — Или хочешь увильнуть?

— Ничего я не хочу, но ведь я…

— Точка, — прервал его Колесников. — По отсекам, спать! Сегодня моя вахта до утра…

Глава 13

Разговор в рубке

Все разошлись. Жора, едва волоча ноги от усталости и переживаний, ввалился в свой отсек №5, не раздеваясь свалился на койку и мгновенно уснул. А Толя зашёл к Альке.

— Вот мы и летим! — сказал он. — Сами летим, ты понимаешь? И — куда хотим! Скоро увидим разные планеты… Спасибо тебе, Алик, за всё…

— Не за что… Мне ведь тоже хочется побывать на них… Ух как хочется! Думаешь, одному тебе?

— Не думаю… Колесников, конечно, молодец, но… Но…

— Толь, не принимай его всерьёз и не обижайся. Он ведь всегда был зазнайкой и считал себя выше и умнее всех… Что бы мы сейчас делали без него?

Толя махнул рукой и вышел из отсека.

Мягкий он парень, Алька, добрый, жалостливый и всё оправдывал и прощал. А Толя не хотел быть таким. Он подошёл к рубке управления и встал в дверях.

— Ты чего? — спросил Колесников. — Не спится? По мне уже соскучился?

— Колесников! — сказал Толя. — Кто мы — твои товарищи или нет? Разве мы выбирали тебя командовать нами?

— А зачем выбирать? — Колесников неожиданно рассмеялся. — Я и не собираюсь командовать вами, а вот… — Он оборвал фразу. — Слушай, а не хочешь ли ты сесть за штурвал? Хочешь? Пожалуйста!

Колесников слез с кресла и широким жестом предложил Толе занять место возле десятков горящих сигнальных лампочек, круглых и квадратных циферблатов с двигающимися стрелками, кнопок и клавишей.

— Не хочу, — ответил Толя и всё-таки он неожиданно подумал: как это, оказывается, важно — знать устройство двигателей, всю эту хитрейшую электронику, автоматику, кибернетику и… Ну, в общем, всё такое, без чего в их время и шагу не ступишь.

— И правильно, что не хочешь, — с улыбкой сказал Колесников. — Ты ведь — да и все твои друзья, — вы ведь и гаечку без меня не привинтите,