Книга Призыв ведьмы. Часть четвертая - Эйлин Торен

богатых, правящих, с жизнью распрощался за этим делом, милый. Кого кабан задрал, кто с лошади упал неудачно, кто на кинжал собственный напоролся, а некоторые и не один раз. И уж не верю, что у вас тут не практикуют такое — охота, как средство устранить неугодных под шумок, с размахом.

— Хэла, это его идея, — сказал Элгор, а потом побледнел, глянул в сторону вышедших из дома великого эла и ферана с митаром.

— Вот и я о том же, — кивнула она, стараясь говорить спокойно, чтобы со стороны можно было подумать, что она просто получает указания от бронара. — Не смотри на них, дорогой. Глянь на меня.

Элгор стушевался, было видно, что она задела за живое.

— Я тебя очень прошу, будь внимательным и присматривай за таном и братом. Неизвестно насколько планы Шерга сходятся с планами этого вашего царя без царя в голове.

Бронар стал совсем суровым. Повёл головой едва заметно.

— Я тебя понял.

— Я ферана заговорила и не раз, — вздохнула Хэла. — Я всех вас заговорила. Но на мои заговоры могут и другие найтись, понимаешь?

— Да, — ответил Элгор.

И несмотря на то, что был суровым, в нём была благодарность к ней. Уж не понятно с чем это было связано — с заговорами, или с тем, что была на их стороне, несмотря ни на что. Но сейчас уж точно было нет смысла выяснять. Благодарен — хорошо, но если и нет — главное, чтобы Рэтара и Роара смог уберечь.

— Элгор, а можно мне воды? Попросить кого принести, раз мне в дом нельзя? — спросила Хэла.

— Ты сама можешь сходить, — отозвался он. — Он на улице, а значит тебе в дом зайти разрешается.

Женщина нахмурилась.

— Уверен?

— Да, Хэла. Иди, там Мита, — успокоил ей бронар. — Я побуду с Миленой.

Чёрная ведьма сжала его локоть и постаралась как можно аккуратнее пройти мимо всей этой толпы, главное, чтобы Рэтар её не заметил.

— Мита, — тихо позвала она, стараясь не ступать на порог кухни полной людей.

— Хэла, — всплеснула руками Мита и на глаза её навернулись слёзы.

— Можно мне воды попить? — попросила ведьма, не поднимая глаза, потому что знала, что это не положено.

— Можно, моя хорошая, можно, — после того их сидения на кухне и разговора про жизнь кухарки, она снова стала относиться к Хэле как раньше. Правда посиделок по-дружески не было, но может только пока — ведьма по ним скучала.

Мита подала ведьме кружку с водой и покосилась на с десяток всяких “помощников”, которые принадлежали великому эла и явно очень раздражали своим присутствием повариху Горанов.

— На тебе лица нет, милая, — прошептала она, оборачиваясь на явно решивших отойти подальше от серой слуг.

— Не переживай, Мита. Хорошо всё, — улыбнулась Хэла и отдала кружку. — Спасибо тебе.

Женщина кивнула и поймав руку ведьмы пожала пальцы.

Хэла отправилась наружу, но дойти не успела — её поймали за руку и затянули в одно из служебных помещений.

— Рэтар, — качнула она головой, стараясь не поднимать на него лица, чтобы не встретиться с обеспокоенным взглядом. — Увидят нас вместе и…

— Что случилось? — спросил он, перебивая. — Ты заболела?

Его голос, такой нужный, такой безумно любимый и полный этого невозможного беспокойства, вывел её из равновесия. А ведь она до сих пор так неплохо держалась.

— Всё хорошо, правда, — выдавила она из себя, смотря куда-то вниз.

— Не ври мне, — рыкнул он и взяв за подбородок, заставил посмотреть ему в лицо.

— Я не… — запнулась, хотела мотнуть головой… вот не надо было, не надо было, твою ж налево, вот этот взгляд тащил из неё душу, сейчас она разревётся, как маленькая.

— Родная, — почти простонал Рэтар и она запаниковала.

Потому что эта его “родная” её убивала и так, а сейчас. Было невыносимо. Это обращение, и переживание было нормально, правильно — так и должно быть. Но в обычной жизни простых людей, а не вот во всём этом бедламе. Они не могут позволить себе обычную жизнь. И сейчас эти их счастливые дни проведённые вместе стали иллюзорны и невероятно призрачны, как никогда до того.

— Рэтар, не надо, — выдавила она из себя, обняв ладонями его лицо. — Сейчас не надо думать обо мне, очень тебя прошу. Всё будет хорошо. Я справлюсь, родной, честно, я обещаю. Я сделаю всё, как нужно, пожалуйста. Думай только о себе сейчас.

Он прижал её к себе и тяжело вздохнул.

Надо было ему сказать, она знала, что нужно всё объяснить, но сейчас это бы уничтожило его, он бы не смог держать себя в руках. Как никогда. Внутри у Хэлы бил набат и у него было так же — она чувствовала, почти слышала. Его внутренний зверь был на пределе, потому что Рэтар не спал, потому что эла этот дрянной тянул из него жилы, потому что теперь ещё и охота эта, и непонятно чего от этого ждать. Тревога изводила их обоих.

— Ещё немного, ещё немного, — прошептал он ей в макушку, целуя.

Она закивала, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, и он её отпустил. В коридоре никого не было и Хэла сотворила заговор, чтобы никто не появился до тех пор пока не выйдет феран.

Вышла наружу. Милена глянула на женщину совершенно обезумевшими от страха глазами. Хэла подошла к тоорам, на которых им надо было ехать, погладила, сказала несколько тёплых слов.

— Нам надо будет вести охоту, — обратился к ней Элгор, — а вам быть с великим. Помнишь правила?

— Да, достопочтенный бронар. Надо притворяться мёртвыми, пока палочкой не потыкают, — ответила Хэла и с радостью увидела, как юноша сначала нахмурился, а потом слегка ухмыльнулся её шутке.

— Хэла…

— Не переживай, мы обе помним правила, — она погладила его руку. — И хранят вас боги.

— Хорошо. Блага, Хэла, — парень и вправду был благодарен.

Он помог ей сесть в седло и чёрная ведьма была ему благодарна, потому что в седле могла сидеть, а вот забраться без помощи сегодня сил бы не хватило. Потом Элгор посадил Милену.

— Она смирная, — сказал он белой ведьме. — И всё знает, так что не переживай — всё сделает, как надо. И если нужно, домой тебя доставит.

— Спасибо, Элгор, — шепнула она.

Он лишь едва заметно кивнул и ушёл.

Процессия потянулась через боковые ворота в лес. Первыми были феран и его люди. Они должны были найти и выгнать на основную массу охотников, а точнее на великого эла, хеяку, и, в идеале, правитель должен был убить зверя.

Хэла ехала на тооре в конце этой процессии и её выворачивало наизнанку.