Книга Что было пороками, стало нравами - Сергей Исаевич Голод

«Истоки сексуальных нарушений у дошкольников нами изучены при детальном знакомстве со 102 семьями. Полученные данные свидетельствуют, что и в раннем возрасте дети проявляют большую любознательность ко всему, что относится к сексуальным переживаниям» (Шевченко 1969: 14).

Оба участника научного форума — теоретик и практик — высказывают прописные истины: дети, оказывается, любознательны, проявляют открытый интерес к сексуальности с дошкольных лет, следовательно, их необходимо направлять в определенную нравственную колею. Логично спросить: как организовать такой процесс? Ответ до банальности прост: наладить повсеместное и систематическое инструктирование учителей и школьных врачей. Есть основания полагать, что одним из каналов «инструктажа» являются и печатные издания. Действительно, из 73 публикаций по социальным проблемам сексуальности, вышедших в течение 1960-х годов, 35 были посвящены вопросам «полового воспитания» детей и подростков (см.: АБСПС 1995: 15—26). Количественные пропорции, учитывая отношение институтов власти к проблеме, можно считать вполне удовлетворительными. В то же время содержательно авторы публикаций ни на йоту не продвинулись вперед по сравнению со своими коллегами, писавшими на ту же тему в начале столетия и в 20-е годы (см.: Бернштейн 1908; Симонов 1920; Рубинштейн 1928). Психологи и врачи так и не смогли сформулировать, с какого возраста, каким образом и, главное, — какому нравственному идеалу и ценностям обучать (и просвещать) подрастающее поколение.

Я навряд ли погрешу против истины, если предположу, что за тридцать—сорок лет быстротекущего века этические принципы подверглись определенным, пусть и нечетко просматриваемым трансформациям. В подтверждение этой гипотезы сошлюсь на демифологизацию обычая «девственность». Предваряя рассмотрение по сути, напомню, что страстное устремление к девственной чистоте неизменно восхваляется христианством как достойный пример для подражания. Больше того, такой принцип морали выставляется Церковью как универсальный по своей значимости. В Первом послании святого апостола Павла к Коринфянам говорится: «<...> выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше» (1 Кор. 7: 38){19}.

В конце 50-х годов молодежная редакция Ленинградского радио провела серию передач под общим названием «Береги честь смолоду!». Желали ее инициаторы того или нет, но цикл был выдержан в духе двойной морали: из передач вытекало, что девушки должны по-домостроевски беречь свою честь (понимаемую далеко не в нравственном смысле), о юношеской же чести (или достоинстве) вопрос даже не ставился. Цикл спровоцировал поток откликов, понятно, в основном от девушек. Вот два репрезентативных размышления{20}.

Пишет Л., 25 лет:

У меня до сих пор нет мужа и не намечается. Я окончила вуз, с душой отдаюсь любимой работе, люблю стихи, театр, музыку, сама играю на рояле, люблю рисовать. Как видите, духовный мир не беден. Сама я не красавица, но и не страшная. Думаете, у меня не было юношей? Были, и немало. Среди них были рабочие, студенты, курсанты, инженеры. И ни одному из них не нужен был мой духовный мир. Им нужны были женщины, и они находили их. А я периодически оставалась одна до следующего знакомства... Да, я не совершила ошибки в своей жизни, я боролась за сохранение своей девичьей чести. Порой эта борьба была самой настоящей. Я всегда одерживала победу, но что толку? Раньше я гордилась своей чистотой, а теперь перестала...

Следующее письмо от студенток 3-курса одного из ленинградских институтов:

Слушали вашу передачу. Очень интересно то, о чем вы говорили, но во многом мы с вами не согласны. <...> Почему мы до сих пор считаем, что сначала нужно расписаться в ЗАГСе, а потом уже отдаваться любимому? Разве бумажка удержит человека? Если у девушки и парня действительно любовь, разве меньше будет ценить он ее оттого, что это совершилось раньше? Нет! Разве он поставит ей когда-нибудь в упрек то, что совершилось до свадьбы? Нам кажется, наоборот. Она верила, очень верила ему. Вот что оценит он <...>. То, что совершается с двумя людьми, действительно любящими, настолько чисто и прекрасно, что это не зависит ни от каких бумажек со штампами. <...> Мы не за тех девиц и ребят, которые необдуманно бросаются в близкие отношения. <...> В этом есть что-то животное, унижающее человека. Они опустошают себя. В них не остается ничего чистого, сокровенного.

Два письма — две нравственные позиции. Первая отражает традиционный, т. е. христианский, взгляд на «физическую» целостность{21}. Скорее всего, перед нами жизнепонимание, не постигшее креативного начала эроса. Девушки, разделяющие такие принципы, могут пойти (и фактически идут) на ласки, объятия и поцелуи (petting, neeking, kissing) со многими партнерами, избегая при этом опыта вагинальной близости до заключения легитимного союза. Сознательное ограничение эротической активности есть не что иное, как компромисс между ярко выраженной потребностью актора в эмоциональной разрядке и социальным табу на генитальные контакты вне института брака{22}. Кстати, замечу, что девственницы в силу специфики женской сексуальности, как правило, получают от интенсивных ласк удовлетворение, которое практически делает ненужной вагинальную близость (см.: Иванов 1966: 17). С большой вероятностью можно предсказать — в супружестве эти женщины не достигнут искомой психофизической отзывчивости.

Иная позиция, отстаиваемая студентками, сводится к нравственной максиме: не пренебрегая девственностью, обращай преимущественное внимание на целомудрие{23}.

Иными словами, важна не «бумага» (правовая фиксация отношений), а база общения — обоюдная эмоционально-духовна я вовлеченность («интимность»). По этой версии, эрос и целомудрие — взаимопроникающие нерасторжимые понятия. Корреспондентка — традиционалистка по мироощущению и викторианка по практике, как бы оправдывается, ищет защиты, общественного подтверждения актуальности иудео-христианских ценностей (она уже ставит их под сомнение); модернистки (всех мастей от трансвеститок до амазонок) не только не испытывают колебаний в выработке своих экзистенциальных принципов, но активно их провозглашают.

У женщин разнонаправленность взглядов на ценность «девственности» неоспорима; мужчины более инертны, они во что бы то ни стало отстаивают незыблемость маскулинных традиций. Ограничусь несколькими беглыми зарисовками. В ответ на публикацию в латышском научно-популярном журнале (см.: Голод 19696) я получил «отповедное» письмо от подписчика из Грузии. Читатель искренне проповедует следующее: «Сохранение девственности женщиной до момента бракозаключения имеет огромное значение, и не только физиологическое, но и морально-нравственное. Надо внимательно относиться к тому обстоятельству, что они (жених и невеста. — С. Г.), несмотря на свое влечение друг к другу, потребность