Книга 40000 лет назад - Дед Скрипун

как он не грозил и убеждал, Федор не мог заставить себя засунуть в рот сырой кусок мяса. В итоге оборотень выполнил свое обещание и насильно накормил парня, скрутив его, и усевшись на грудь. Зажав, сложенные вдоль тела руки коленями, он пихал в рот нашего героя куски с капающей с них кровью и сжимал челюсти, заставляя того глотать. Конечно, после этого отвращение не прошло, но мясо уже воспринималось не так отвратительно, и не вызывало особо сильных, рвотных позывов, да и осознание того унижения, которому он подвергнется при отказе добровольно принимать пищу, заставило смирится со столь необычным для него рационом.

Уже на третий день пути, он воспринимал такое сыроедение, как само себе разумеющиеся. Не сказать, что с удовольствием, но вполне себе, с нагулянным в дороге аппетитом, обедал солоноватой, сырой, добытой оборотнем, и самолично разделанной дичью.

До горда они добирались шесть дней. За это короткое время Федор окреп. Ноги уже не гудели, при дальних переходах, дыхание не сбивалось, а плечи расправились. Тело приобрело бронзовый загар, а лицо поменяло детское выражение всеобъемлющей любви и любознательности, на суровое восприятие действительности. Наверно, если бы он посмотрел на себя сейчас в зеркало, то не узнал бы собственное отражение, на столько он изменился за это короткое время.

Шесть дней они не только шли, они еще и тренировались. Неугомонный Вул, заставлял, каждую свободную минуту драться. Он требовал атаковать себя, в полном контакте, с полным выкладыванием всех оставшихся сил, но это только со стороны немощного, как он говорил, соперника, при этом сам вступал в схватку, расслабленно, словно играя. Оборотень был необычайно быстр и ловок, так что как не старался Федор, но ни разу не мог попасть по нему, и по расплывшимся в ехидной улыбке губам, хотя желал этого, всей душой.

Зато его противник, больно, но без оставления синяков, легко, обозначал удары указательным пальцем, иногда даже честно, заранее предупреждая, куда попадет. Закончив, как всегда, сваливающей нашего героя на землю, подсечкой, Вул пускался без всякого отдыха дальше в путь, не обращая никакого внимания на постанывающего, сквозь сжатые, в упрямом оскале, зубы, с трудом передвигающего заплетающиеся ноги, но не смеющего отставать, Федора. Благо, что все их драки проходили недалеко от источников воды, где по негласному договору, они немного отдыхали, напиваясь впрок.

Но все когда-то заканчивается. Подошло к концу и путешествие друзей. И закончилось оно у ворот города. Первого поселения, увиденного в этом мире. Нельзя сказать, что это сильно впечатлило нашего героя. Тяжело ввести в шок современного человека, выросшего в мегаполисе, среди стеклянных небоскребов, низкими, деревянными избами и теремами. Но удивить конечно же — удивит. Восхищаемся же все мы, приезжая, к примеру в Кижи, рассматривая там чудеса древнего деревянного зодчества.

Частокол, из ровных, одинаковых, как заточенные карандаши, бревен, полуовалом уходил в стороны от массивных, гостеприимно распахнутых ворот, из темно коричневого дерева, видимо дуба, к которым вел горбатый мост, из подогнанных плотно досок. Без особых изысков, но сделанный весьма добротно, он перекинулся через глубокий ров, заполненный водой, подернутой желто-коричневой ряской с квакающими лягушками, и запахом болота.

С правой стороны загороди, блестела в лучах солнца широкая река, с квадратными парусами снующих там лодок, активно используемых рыбаками и торговым людом, занятых своими делами. С левой темнел лес, с уходящей, в ту сторону, и теряющейся в чаще смешанных в разнообразии деревьев, узкой грунтовой дорогой, с характерными колеями от колес. Видимо она довольно часто использовалась, потому что не зарастала, и ее края были аккуратно скошены. Позади, голубыми громадинами вздымались горы. Красиво, конечно. Но местные восхитительные виды уже приелись, и не так сильно радовали глаз.

Людей, кроме одинокого стражника, угрюмо проводившего их скучающим, равнодушным взглядом не было. Как объяснил Вул, сейчас все отдыхают после обеда, и потому так пустынно, но к вечеру, тут будет суетно, а он этого не любит.

За воротами их встретила, лаем переругивающихся собак, пустынная улица, выстланная дубовой доской, и бревенчатыми избами, по обе стороны, с небольшими глазницами небольших окон, застекленных мозаиками слюды, и трубами печей, из желтого кирпича. Никакого отопления по-черному, а тем более землянок и пещер, тут Федор, учивший в средней школе, что в этом времени все должны бегать с каменными топорами, не увидел. Все было аккуратно, просто и качественно.

— Поберегись! — Вскрикнули за спиной.

Отпрыгнувших в сторону друзей, обдало запахом лошадиного пота, от стремительно пролетевшего мимо них всадника, с развивающимся красным плащом, в потоках воздуха. И снова тишина, и гавканье собак.

Так они и вышли на главную площадь, ни с кем не встретившись, с теремом воеводы посередине, и бревенчатыми, но более изящными, покрашенными в разные цвета, и с резными ставнями, бревенчатыми избами по кругу.

Терем воеводы, конечно, превосходил все до это виденное, и размерами, и украшениями, но все равно не впечатлял. Может потому, что наш герой устал, а может действительно, выглядел тот как-то серенько, сливаясь с остальными строениями, и потому не радовал глаз.

— Пойдем в харчевню, перекусим. Посидишь там, пока я схожу до воеводы, представлюсь, да спрошу его, что нам дальше делать. — Сказал оборотень и потянул Федора, за рукав, к окрашенному в желтый цвет дому, на крыльце которого стоял толстый мужик, в черном фартуке, прикрывающим огромное, торчащее арбузом пузо, и со щеками помидорами на лице, под здоровенным носом-картошиной.

— Заходите, гости дорогие, мы всегда рады новым лицам в нашем славном городе. Сегодня у меня уха исключительная получилась. Рыбка свежая, только что из реки, рыбачки постарались. Проходите скорее, пока горячая, как раз под ядреный мед хороша будет.

— Без хмельного нам — Буркнул недовольно Вул. — Дела у нас еще.

— Как скажете, как скажите. — Сразу погрустнел хозяин харчевни. — Заходите, присаживайтесь, я вам сейчас принесу.

В помещении было мрачно, из за маленьких окон, еле пропускающих свет, но уютно и чисто. В дальнем углу гуляли четверо солдат, галдя и чокаясь глиняными кружками.

Путешественники съели уху, заказали Федору кружку морса, и Вул ушел к воеводе оставив парня одного, с наказом, никуда не отлучаться.

Потягивая прохладный, слегка кислый и сладкий, напиток, Федор, щурился от удовольствия и боролся с наваливающимся на него сном, когда рядом прозвучал приятный женский голос, и рядом с ним села девушка.

— Какой приятный мужчина. — Она нагнула голову к его лицу, практически коснувшись своими губами щеки. — Таких красавчиков я тут еще не видела. Давай выпьем с тобой меда.

В руках Федора оказалась глиняная кружка, и он сделал глоток. Последнее, что он