Книга Мусорщики "Параллели" V - Георгий Сидоренко

всё стороны, до самого горизонта, где серебряной полоской блестело призрачное море, протянулся тёмно-зелёный тропический лес, полный вздохов птиц и всхлипов диких животных. Но в эту девственную красоту была вплетена красота иного толка. Она была рукотворной, но настолько хорошо гармонировавшей с дикой природой, что Дэвид не сразу отличил одно от другого.

Первое, что бросилось ему в глаза, было множество многоярусных башен из гранита и жёлтого камня. Их углы и ярусы были украшены лепниной в форме высоких людей в мантиях на голое тело или животных, которых Шепард видел впервые, но во многом они напоминали ему ибисов, китов, огромных змей и крокодилов. Крыши, покрытые зеленоватой черепицей, были изогнутыми на углах и украшены зубчатыми парапетами. Башни, оплетённые лианами, казались очень древними, но Дэвид знал, что во времена Первой Башенной войны город был полностью сожжён нулевыми людьми Осириса. Даже камень расплавился, превратившись в слюду. Решение возродить образы из прошлого было всего лишь на всего капризом памяти. Но, не смотря на напускную фальшивую древность, город не только умудрялся гармонировать с дикой природой, но ещё и выглядел вполне современно. Дэвид приметил сложную, но ритмичную линию чёрно-сизых магнитных дорог, тянувшихся во все стороны — от Параллели и к ней. Увидел множество антенн, соты солнечных батарей и лопасти воздушных электростанций. Фонтаны, широкие водяные каналы, участки свободного пространства, отданные под площади и парковки. Где-то вдалеке Шепард приметил высокие трубы то ли заводов, то ли фабрик, но они будто были нечаянными призраками из страшного прошлого времён Второй Башенной войны.

— Милый городок, не правда ли, малыш Шепард? — услышал Дэвид уже теперь хорошо знакомый и неприятный старчески-детский голос Чуви.

Мусорщик расслаблено лежал на шезлонге под большим зонтом на самом острие клиновидного уступа смотровой площадки, положив ногу на ногу и запрокинув руки за голову. Рядом расположился маленький круглый столик. На нём стояли: открытая бутылка вина, полупустой бокал и почти заполненная окурками пепельница. На Чуви были одеты пляжные штаны на завязках, резиновые шлёпанцы, цветная красно-жёлтая рубашка нараспашку с короткими рукавами, обнажающая крепкое накаченное тело мусорщика. Шепард обратил внимание на левую руку Чуви. Её оплетала тёмно-красная татуировка в виде шипастой лозы.

Дэвид обернулся и увидел, как Бэбил на прощанье махнул ему рукой и скрылся внутри здания. Шепарда это немного расстроило, так как ему всё больше и больше нравился Мендель, а вот Чуви…

— Я погляжу, у тебя не очень много работы, Чуви, — сухо прошептал Дэвид, покосившись на мусорщика.

— Поправка, у меня было много работы, малыш Шепард, — оскалился он, отсалютовав Дэвиду в знак приветствия. — А ты приходишь сюда и обвиняешь меня в некомпетентности! Да ещё вновь будешь представать со своими скучными расспросами. Я ведь и так тебе о многом поведал за эти дни.

— Поведал? — холодно возмутился Шепард, чуть приподняв брови и повернувшись к Чуви лицом. — Всё, что ты делал, так это хвалился своим былыми приключениями и романами. Я не ради этого здесь нахожусь!

— А мне показалось, что у тебя и без меня утро вышло весьма информативным, малыш Шепард, — Чуви сел, хлопнул в ладоши и хитро улыбнулся ему. — Разве тебе этого мало?

— Не буду скрывать. Сегодня я действительно много чего полезного узнал, — чуть сузив глаза, Дэвид чуть склонился к Чуви. — Но меня больше интересуют твои воспоминания. Мой отец, точнее его призрак из куба, сказал мне, что именно ты приведёшь меня к истине. И в твоей памяти, ещё до того, как он мне об этом сказал, я действительно увидел зацепки. Сегодня, к моему удивлению, таким доказательством стало на одно больше.

— Ой, ну давай, удиви меня, — язвительно произнёс Чуви.

— Кто такая Глициния? — медленно произнёс Дэвид, наслаждаясь тем, как наглая весёлость Чуви начала таять, уступая место растерянности.

— Ба! Вот удивил, так удивил, — спустя минуту интенсивного пыхтения сигаретой, ответил Чуви. Он поднялся и подошёл к самому краю площадки, — Могу предположить, что ты слышал о Карах, я прав? Да, именно так, но вот имя… Это имя кроме меня знает лишь пара человек с нашей стороны. Ту, кого я называю Глицинией, а точнее моей любовью в «Параллели» запомнили совершено под другим именем и другим обличием. Ну, ну… А… мне вот вдруг стало любопытно! Как она выглядела в моих воспоминаниях?

— Рыжеволосая девушка с косой до пояса, скромная и смущённая, но было в её образе то, что я не сразу заметил. Он был будто бы чуть смазанный, фальшивый. Я недавно получше изучил эту часть твоей памяти и на короткое, очень короткое мгновение образ девушки изменился на иной. Я увидел очень худую девушку с очень короткими взъерошенными бесцветными волосами и не менее бледной кожей. А ещё в её глазах была ненависть к тебе. Но ты не заметил этого, так как был до безумия влюблён в неё.

— Ой, лады, лады! — отмахнулся Чуви с фальшивым раздражением на лице. — Ты меня поймал с потрохами. Я действительно настолько влюбился в Глици, что не увидел в ней шпиона! Хотя мою любовь никто тогда не смог раскусить.

— Я слышу в твоём голосе восхищение к врагу, мне не послышалось? — сухо заметил Дэвид.

— Нет, не послышалось, — небрежно и мечтательно, бросил Чуви, начав ковыряться в ухе. — Так как моя любовь не женщина, а огонь. Когда-нибудь я обязательно предложу ей стать моей женой!

— Что? — Дэвид замер с широко открытым ртом.

— Я выйду за неё, разве не понятно выразился? — надув губы и хитро блеснув глазами, буркнул Чуви.

— Кажется, я зря посчитал, что эта девушка связана с моей миссией, — разочарованно произнёс Шепард. — Тогда я хочу узнать о…

Дэвид не договорил. Он невольно повернул голову в сторону выхода и увидел, как к ним, быстро и грациозно, шествовал брат госпожи Яирам — господин Риши. Внешне он был спокоен, но что-то в нём выдавало волнение. Чуви тоже заметил его. Он высоко поднял вверх левую руку, оскалился и торжественно начал:

— Чтобы дядя Риши шёл ко мне, а не к маман?! В мире явно происходит нечто нетривиальное! — Чуви всмотрелся в старика и стал совершено серьёзным. Он выкинул через плечо затушенный окурок и заговорил голосом без тени ребячества. — Что случилось? Можешь говорить при малыше, он не из тех, кто нас предаст. Я это чувствую