Книга Тайна пропавшей рукописи - Виктория Викторовна Балашова

пьесах такого рода.

В перерыве Элизабет приветливо помахала рукой Уильяму. Граф оставил ее ненадолго и подошел к своему другу:

– Я думал, ты напишешь что-то более романтичное. Более трагическое, что ли, – с укоризной произнес он. – Я не предполагал, что ты будешь писать комедию. Уильям, мне хотелось заставить Элизабет рыдать в моих объятиях после спектакля. А она смеется и радуется каждой сцене, как ребенок.

– Не торопись, – грустно ответил Шекспир, – все еще впереди. Будет тебе и трагедия, и слезы.

В конце второго действия публика прикладывала платки к глазам. Как и обещал Уильям графу, трагедия началась практически сразу. Нелепые совпадения, которые довели влюбленных до могилы, вызвали в зрителях такую бурю эмоций, что в самом конце некоторые дамы даже упали в обморок.

Элизабет не сдерживала слез.

– Как это ужасно, – повторяла она, проходя в замок к накрытому столу, – как ужасно. После такого совсем не хочется даже притрагиваться к еде.

Несмотря на весь трагизм разыгравшейся перед ними сцены, гости не без аппетита приступили к трапезе. Уильям с удовольствием ловил на себе время от времени заинтересованные взгляды француженки. Отбить Элизабет у графа ему и в голову не приходило, но успех пьесы окрылял и давал надежду хоть на каплю взаимности с ее стороны.

В последующие дни Уильям все больше проводил времени дома или в театре. Возвращаться к графу не хотелось. Он боялся выдать ненароком свои чувства, посмотреть неподобающим образом в сторону возлюбленной Генри Ризли, сказать что-то, выдающее его с головой. Но вскоре ему принесли записку, дурманяще пахнущую духами:

«Вы давно не появлялись у графа. Я скучаю. Элизабет».

Уильям перечитывал несколько слов, написанных маленькой женской ручкой, и не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Конечно, граф не был ему другом в полном смысле этого слова. Конечно, он не давал ему клятвы верности. Тем более, он не брал на себя обязательство не влюбляться в Элизабет Вернон. Но стать соперником графа? Уильям даже представить себе не мог, как он осмелится ухаживать за женщиной, которую так любил граф.

Тем удивительнее было событие, произошедшее сразу после этого. За запиской Элизабет последовала записка от Генри:

«Мой друг, извольте все-таки явиться ко мне в замок. У меня в гостях бывает известная вам особа, которая все более скучает по вам. Каждый раз появляясь в моем замке, она спрашивает, как поживает драматург и поэт Уильям Шекспир. Чтобы наиболее точно ответить на ее вопрос, лучше будет, если это сделаете вы лично. Генри Ризли, граф Саутгемптон».

Ну что ж, мосты были сожжены. Уильям облачился в свой лучший камзол, нацепил шпагу, надел сшитую по последней моде шляпу и выехал в сторону замка. По дороге он репетировал различные фразы, с помощью которых он будет оправдывать свое отсутствие у графа. Так, не переставая что-то бормотать себе под нос, он и въехал во владения своего высокопоставленного друга.

– Боже мой! Вы явились, наконец! – ему навстречу чуть не бежала самая обожаемая из женщин. Ее чудные, темные локоны развевались на ветру, карие глаза блестели, а изысканное платье облегало тонкий стан. Уильям спешился, но не осмелился подойти ближе.

– Без вас тут было скучно, – продолжала говорить Элизабет. – Граф обещал еще спектакли, но вы так и не явились. И ваш театр пропал совсем из виду! Уильям, так не честно! Вы очаровали меня своими сонетами, пьесой, в которой все главные герои, к сожалению, умирают в самом конце, не обретя счастья. Но вы не спешите очаровывать меня дальше!

– Я не смел являться сюда, – попытался найти себе оправдание Уильям. – Я думал, вы захотите больше проводить времени с графом. Я – лишь актер и весьма посредственный драматург…

– Не смейте говорить так о себе! – воскликнула Элизабет. – Вы гений! Вам нет равных! Поверьте! Я приехала из Парижа, где полно поэтов, пытающихся писать в честь возлюбленных возвышенные оды. Им не сравниться с вами.

– Вы мне льстите, – Уильям прикоснулся губами к ее руке, – но я готов слушать вашу лесть, сколь угодно долго.

– Лучше прочтите что-нибудь, – потребовала Элизабет. – У вас есть новые сонеты? Вы написали что-нибудь новое за эти дни? Или бездельничали, ожидая от меня письма?

– Бездельничал, – Уильям посмотрел ей в глаза смелее, – но я дождался того, чего хотел, не правда ли?

– А вы опасны, – Вернон не стала отводить взгляд.

И если бы не граф, появившийся в начале аллеи, Уильям совсем не был уверен, смог бы он сдержаться от того, чтобы не поцеловать Элизабет.

– Представьте, Генри, он ничего не писал все эти дни, – она кокетливо улыбнулась графу.

– Так бывает у людей искусства. Тем более, что новая пьеса потребовала от Уильяма больших усилий, – граф посмотрел в сторону Шекспира. – Чем же ты был занят все эти дни, что не писал, но и не радовал нас своим присутствием?

– Я размышлял о превратностях судьбы, – Уильям понимал: одно лишнее слово и Генри догадается о его чувствах, которые и так было сложно скрывать. – Жизнь порой сталкивает с такими людьми, которых и представить не мог рядом с собой. Например, мое знакомство с графом – разве я помышлял, что буду удостоен его дружбы?

– Уильям прав, – обратился Генри к Элизабет. – Увидев впервые ваш портрет, я тоже не мог не только мечтать о взаимности, но просто о знакомстве с такой женщиной.

Вернон обратилась к Уильяму:

– А что же вы? Считаете ли вы наше знакомство счастливым поворотом судьбы? Лично я никогда не мечтала о знакомстве с драматургом и поэтом, да еще таким талантливым, как вы.

– Ваша благосклонность, ваши слова – это наивысшее счастье. Мой скромный талант я готов целиком и полностью посвятить вам, – Уильям поклонился. – Если вы не против, я осмелюсь написать несколько сонетов специально для вас.

Беседа начала графу надоедать. Он чувствовал, что Уильяма и Элизабет странным образом влечет друг к другу. Он видел, как они обмениваются взглядами, как Уильям то краснеет, то бледнеет в ее присутствии. Вечером, оставшись вдвоем со своим другом, Генри спросил его:

– Скажи честно, ты влюблен в Элизабет?

Уильям смутился, но решил быть честен с графом.

– Да, к сожалению, это истинная правда, и я не в силах скрывать от тебя моих чувств. Если ты запретишь мне появляться в твоем доме, то будешь прав.

– Зачем же? – усмехнулся граф. – Пусть жизнь рассудит. Ты сам тут размышлял сегодня о превратностях судьбы. Я вижу, мы оба нравимся красотке Вернон. Что ж, она сделает свой выбор.

– Разве я могу быть соперником графу? Может быть, я нравлюсь Элизабет, но говорит