Книга Приглушенные страдания - Белла Джуэл

И я забираю её с собой. Доброй ночи.

Не давая моей матери возможности ответить, он обхватывает меня рукой за талию и прижимает к себе, а затем мы направляемся по дорожке к его… мотоциклу. Я смотрю на Малакая и останавливаюсь, но это его ни в малейшей степени не останавливает. Он не даёт мне шанса сразиться с ним и сказать ему «нет». Он хватает шлем с сиденья, разворачивается и натягивает его мне на голову.

Потом он забирается на байк и смотрит на меня.

Он не принимает «нет» в качестве ответа.

Я поворачиваюсь и смотрю на свою мать, которая в ужасе смотрит на нас.

На самом деле — это был выбор.

Впервые за столь долгое время у меня есть выбор.

Итак, я поворачиваюсь и забираюсь на мотоцикл.

Глава 5

Амалия

Сейчас

В ту секунду, когда мотоцикл заводится, я чувствую под собой его мощь. Это начинается с грохота, который проходит по моему телу, а затем, когда Малакай взлетает, я с силой прижимаюсь к нему, из моего горла вырывается громкий визг. Я совершенно напугана, и всё же, в то же время, адреналин, бегущий по моим венам, заставляет меня чувствовать себя живой.

Такой живой.

Мы едем всё быстрее и быстрее, огибая повороты, летя по прямым, и всё это время мои пальцы обвиваются вокруг его талии и проникают в его кожаную куртку. И я чувствую его запах. Всю мужскую силу. Он ездит на мотоцикле так, словно тот родился под ним. Он держит его так, словно это часть его души. Он с этим знаком. Это его дом.

Он продолжает ехать, пока, наконец, не замедляет ход и не останавливается, только я понимаю, что мы не в клубе, а в прекрасном парке. На заднем плане видны холмистые заснеженные горы, а густые пышные зелёные деревья простираются на многие мили. Малакай останавливает мотоцикл, соскальзывает и поворачивается ко мне. Я всё ещё сижу там, положив руки на сиденье, и смотрю на него.

Я на самом деле его не знаю, но я ему доверяю.

Я доверяла ему с того самого момента, как посмотрела в его зелёные глаза.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю я, как только снимаю шлем.

— Ты выглядела взвинченной. Знаешь, когда я взвинчен, я не хочу разговаривать с кучей незнакомцев. Подумал, мы могли бы приехать сюда ненадолго, пока ты не остынешь.

Я киваю, потому что для меня это звучит, как чертовски отличная идея. Я соскальзываю с мотоцикла, и мы идём пешком, пока не находим большой стол и стулья, сделанные из прекрасного дерева. Я сажусь с одной стороны, а он любезно садится с другой, чтобы я могла его видеть. Солнце скоро сядет, так что я знаю, что у нас не так много времени, и это немного разочаровывает.

Сидеть здесь с ним так приятно.

— Кажется, твоя мать… напористая.

Я мягко улыбаюсь.

— Можно и так сказать

— Она живёт с тобой?

Я качаю головой.

— Ты суровая, не так ли, дорогая? Как грёбаная закрытая книга, за исключением того, что все страницы накрепко склеены. Ты никому не доверяешь, да?

Я на секунду отвожу взгляд, чувствуя, как горят мои щёки. Неужели я такая плохая? Может быть, и так. Мне просто больше не нужно никаких суждений в моей жизни. Будет лучше, если люди просто не будут знать. Я оглядываюсь на него, но ничего не говорю. Я действительно не знаю, что я могу сказать, кроме как согласиться.

— Знаешь, хранить секреты взаперти — это вредно для здоровья. В конце концов, надо выпустить этих демонов поиграть.

Я слегка улыбаюсь.

— Я уверена, что демоны созданы не для игр, Малакай.

Он улыбается мне.

— Думаю, в этом ты, вероятно, права. Что ж, держи свою книгу закрытой, но наверняка есть что-то, чем ты можешь поделиться. Никто ничего о тебе не знает, позволь мне быть первым, кто узнает. Обещаю, что я настолько надёжен, насколько это возможно. Также обещаю, что у меня полно грёбаных демонов, так что ты не услышишь от меня осуждения.

Я смотрю ему в глаза и знаю, что он говорит правду.

— Я уверена, что это неправда. Ты не слышал о моих демонах…

— Ты когда-нибудь убивала кого-нибудь, милая?

Мои глаза расширяются, и на секунду я обдумываю свой ответ. Я могу сказать «нет», потому что я этого не делала, но разве отнять чью-то жизнь и лишить его возможности прожить её, не так же близко к убийству? Тем не менее, я дам ему честный и простой ответ.

— Нет.

— Тогда не могу сказать, что твои демоны хуже моих, потому что я убивал, и я поступал неправильно, и я совершал грёбаные глупости, но знаешь что? Я не плохой человек. Отнюдь нет. Люди лажают. Это заложено в нашей природе. Теперь я поделился этим с тобой, так что ты должна поделиться кое-чем со мной.

Я моргаю, глядя на него.

Он сказал это без паузы. Без стыда. Он говорил о своих демонах так, словно полностью контролировал их. Как будто он принял их и оставил в покое. Как бы я хотела говорить с такой уверенностью.

И всё же, справедливость есть справедливость.

И я очень долго ни с кем не говорила ни о чём, связанном с моей жизнью.

— Что ты хочешь знать? — спрашиваю я его.

Он изучает меня, зелёные глаза обшаривают моё лицо, прежде, чем опуститься к моим губам и прошептать:

— Что случилось с твоим слухом?

Я вроде как знала, что он спросит об этом, потому что это первое, о чём спрашивает большинство людей. Люди любопытны по своей природе, и когда вы говорите им, что с вами что-то не так, им нужно знать, как именно. Если вы говорите кому-то, что он мёртв, он должен знать, как это произошло. Это всегда нужно знать.

— Больше года назад я попала в автомобильную аварию, сильно ударилась головой, и машина тоже взорвалась. Моё внутреннее ухо было повреждено, одно из них разорвалось. Я перенесла операцию. Она помогла. Сначала я ничего не могла расслышать. Теперь я слышу слабо, если действительно прислушиваюсь. И я слышу какой-то фоновый шум.

Он кивает, скрещивая свои большие руки перед собой на столе.

— Они могут устранить это ещё как-нибудь?

Снова этот ужасный вопрос.

— Да, есть операция. Дорогая. Но они уверены, что она сработает.

— И ты не сделала её, потому что…?

Я смотрю на него и знаю, что он видит агонию в моих глазах. Мои