Книга Избранное - Андрей Егорович Макаёнок

же иди и объяви, что никакого собрания не будет. Работать надо, а не говорильню устраивать. Пусть все, кто пришел на собрание, сейчас же возьмутся за перевозку зерна на заготпункт. Чтоб к утру рассчитаться полностью. Машинами обеспечит Мошкин. Понял? А с членами правления мы сейчас обсудим, что ты за председатель!

М а р и я  К и р и л л о в н а. Ах, боже мой!..

Входит  Г а н н а.

К а л и б е р о в (Горошке). А ты что, не слышишь? Иди отменяй собрание!

Г а н н а. Товарищ Калиберов! Зачем же отменять собрание? Дело-то серьезное получилось. Обман государства, выходит. По сводке мы передовики, а на самом деле и половины не сдали.

М а р и я  К и р и л л о в н а. Ганночка, ну зачем же ты?

К а л и б е р о в. Кто вам это сказал?

Г а н н а. Сами дознались. (Кивнув в сторону Горошки.) Да и он теперь уж не отпирается.

К а л и б е р о в (оценив обстановку). Ах, вот как?! (Горошке.) Она верно говорит?

Г о р о ш к о (безнадежно). Хоть круть-верть, хоть верть-круть…

К а л и б е р о в (срываясь). Болтун! (Беря себя в руки.) Государство обманывать?!

Г а н н а. А вы хотели собрание отменить.

К а л и б е р о в (резко). Не до собрания нам теперь. Немедленно надо ликвидировать прорыв! Все на хлебосдачу! Я не допущу очковтирательства.

Входит  Г а р д и ю к.

Вы приехали весьма кстати. Я вскрыл здесь возмутительный случай очковтирательства. Преступную махинацию с квитанциями…

М о ш к и н. Хлеба сдали двадцать тонн, а квитанций у них на пятьдесят тонн больше.

К а л и б е р о в (к Гардиюк). Вы не представляете, как трудно работать с такими кадрами… Вот полюбуйтесь на него… (Указывает на Горошку.) Воспитываешь их, учишь, требуешь, а найдется один такой гусь и все дело испортит.

М о ш к и н. Ложка дегтя в бочке меда.

К а л и б е р о в. Ну что вы вот с ним прикажете делать? А?

Г а р д и ю к. Действительно, нельзя не посочувствовать. В передовом районе, на фоне общих успехов — и вдруг пятно.

М о ш к и н. Вот именно, пятно.

К а л и б е р о в. Вы как представитель партийной печати не должны пройти мимо такого факта… Его надо оценить со всей принципиальностью и, конечно, объективностью.

М о ш к и н. На общем фоне, конечно…

Г а р д и ю к. Ну что вы, что вы! Я ведь понимаю. Бесчестный поступок одного не может свести на нет успехи коллектива…

К а л и б е р о в (наступая на Горошку). Как вы смели, товарищ Горошко, обманывать советскую власть?! Как вы додумались?!

Г о р о ш к о (трепеща). Так это же не я додумался, Степан Васильевич. Это же ведь Мошкин додумался…

Г а р д и ю к. Какая скромность.

М а р и я  К и р и л л о в н а. Боже ж мой, боже…

М о ш к и н. Товарищ Горошко, не валите с больной головы на здоровую. Этот номер здесь не пройдет.

К а л и б е р о в. С Мошкиным, коль он виноват, мы потом разберемся где надо. А теперь потрудитесь отвечать вы!

М о ш к и н. Я что? Я расписок не писал. Я только получил законные квитанции. Вот и все. Это вы, товарищ Горошко, захотели стать передовиком и пустились на всякие комбинации.

Г о р о ш к о. Люди добрые! Что же это делается! В глаза смотрит и…

Входят  К у р б а т о в  и  Н а т а ш а.

К а л и б е р о в (к Гардиюк). Весь район выполняет свои обязательства перед государством, а этот очковтиратель бросает тень на честных тружеников.

Г а р д и ю к. Это, конечно, исключительный случай, товарищ Калиберов.

К а л и б е р о в (только заметил Курбатова). А-а, и ты здесь. Это, черт возьми, весьма кстати.

К у р б а т о в. Печкуров сегодня признался, что один его приятель организовал нечто подобное еще в четырех колхозах.

М о ш к и н. Тестя выручаете, товарищ прокурор?

К у р б а т о в. Не изворачивайтесь, гражданин Мошкин. Не выйдет! На спиртзаводе я изъял сохранные расписки этих обманщиков.

М а р и я  К и р и л л о в н а. А зятек ты мой, а голубок ты мой, а пожалей же ты его! А не губи же ты его! (Тычет Горошке кулаком под бок.)

Г о р о ш к о. Марья! Цыц!

Г а н н а. Так ему, Марья, так! Учи своим умом жить!

М а р и я  К и р и л л о в н а. А пощади же ты его! Разве он один тут виноват? (Обнимает Горошку.)

К а л и б е р о в. Вопрос ясен. (Курбатову.) Я надеюсь, вы будете достаточно объективны, товарищ Курбатов. (Ганне.) А колхоз надо немедленно освободить от этого комбинатора.

Г а н н а. Горошко наш виноват, тут дело ясное. Но ведь и этот погоняльщик (указывает на Мошкина) не последняя спица в колесе. Нельзя же на одного Макара все шишки валить.

Г о р о ш к о. И правда, Ганночка. Помните, товарищ Калиберов, как вы тогда с Мошкиным к нам приезжали? Как на меня нажимали?

К а л и б е р о в. Что значит «нажимали»? Я требовал выполнения графика. А ты натворил тут, а теперь виноватого ищешь. Проходимец!

Г о р о ш к о (терпение его лопнуло, он взбунтовался). Хоть круть-верть, хоть верть-круть!.. (Бросил шапку о землю.) Так нельзя работать! Снимайте меня с председателя! Только нажимали, нажимали вы на меня, товарищ Калиберов! Еще как нажимали! Разными формулировками пугали! И Ганну тогда обозвали вредной тенденцией! А Мошкин сам привез директора спиртзавода с готовыми квитанциями, и меня заставили расписку написать, чтобы скорее график перевыполнить.

Г а н н а. Так вот почему он вчера вертелся, ровно уж в муравейнике! Я ведь говорила: ему бы только бумажечки! Потому-то мы и на трудодень мало получаем! Товарищ Калиберов! Надо быть справедливым! Мы тут думали, что загвоздка в Горошке, а оно вон что выходит. Вот кто палки в колеса вставляет!

К а л и б е р о в. Первый раз слышу, товарищ Мошкин!

М о ш к и н. Клевета, все клевета.

К а л и б е р о в (Мошкину). Значит, и вам тоже нельзя верить? Значит, и вы такой же проходимец? Как ты смел своими грязными руками осквернять святое дело — дело обеспечения государства хлебом?! Тебе партия доверила такой важный участок работы! А ты что? Вздумал противопоставлять интересы колхозников государственным интересам?

Г а н н а. Во-во! Для таких вот государство — одно, а колхоз — совсем другое.

К а л и б е р о в. Ты хотел поссорить колхозников с государством? С нами?

Г а н н а. Не доживет он до этого!

М о ш к и н (поражен). Степан Васильевич! Вы ли это говорите?

К а л и б е р о в. Да вас же за это под суд надо отдать! (Курбатову.) Товарищ прокурор, оформляйте дело!

М о ш к и н. Меня под суд? За что? А вас? Разве не я, еще до приезда товарища Гардиюк, рассказывал вам о махинациях Горошки и Печкурова? Тогда что вы сказали? А теперь — впервые слышите? О, вы тоже хотели стать передовиком! Ах, как вы хотели! Разве не вы график такой придумали? Тогда вы о колхозниках не думали, а теперь меня под суд! Не я, а вы нажимали на председателей колхозов! Не я, а вы по радио выступали! А теперь хотите на стрелочниках отыграться? Извините, не те времена!

К а л и б е р о в (к Гардиюк, с необыкновенной наглостью). Вы поняли его намерения? Это не что иное, как диверсия, политическая авантюра.

Г о р о ш к о (от изумления раскрыв рот). Снова формулировки?

Г а р д и ю к. Это происшествие в одну статью не уложишь…

М и х а л ь ч у к (входя). Там народ ждет! Собрание ждет!

Г а н н а. Слышите? Народ ждет! Он во всем разберется. Люди хотят знать, почему им живется плохо, ведь советская власть создавала колхозы, чтобы хорошо, радостно народу жилось!

К а л и б е р о в. Что мне ваш народ?! Я сам разберусь.