Книга Под маской дьявола - Юлианна

бросив ее в мусорку, попытался смыть сладкий сироп с тела.

— Вот же дерьмо!

Выйдя из туалета, он поднимается к хозяину ночного клуба и входит без стука.

— Франко, одолжишь рубашку? На мою… — он замолкает на полпути, встречаясь с его глазами, наполненными кайфом и злостью одновременно.

— Отвернись! — рычит он злобно. — Иди малышка, позже продолжим, — голая девчонка, тут же поднимается со стола и, накинув платье, покидает комнату.

— Прости, не знал, что ты занят, — он ухмыляется и Франко кривится.

— Не вздумай трепать о том, что видел, щенок! — бросает он, но тут же улыбается, подзывая его к себе. — Что отмечаете?

— Ничего, просто весело проводим время, — пожал плечами Мэтью, не вдаваясь в подробности.

— Странно, потому что мои птички щебечут, что твои парни оставляют щедрые чаевые, — он улыбается, а Мэтью ухмыляется.

— Ты же знаешь, мы самые благодарные твои клиенты.

— Да что ты? Тогда будь добр, оплати свою прошлую драку, из-за которой мой клуб понес значительные убытки, — резко бросил он, подходя к столу и наливая напитки, протягивая ему стакан.

— Сколько?

— Пятьдесят штук.

— Не вопрос. Буду уходить, оставлю твоему швейцару, — улыбка Мэтью была ироничной, и Франко усмехнулся, присаживаясь в кресло.

— Ты все такой же задиристый щенок, каким я встретил тебя три года назад. Все еще мстишь миру за несправедливость?

— Нет, перебесился, — Мэтью сделал глоток и откинул голову, закрывая глаза.

— Слышал, недавно угнали несколько тачек, сработано чисто, комар носа не подточит, но я знаю, кто это был, — его улыбка хитрая, как и он сам и Мэтью улыбается ему в ответ, не собираясь ничего говорить.

— И кто же это?

— Ты, конечно! — он играет бровями и делает глоток, а Мэтью закрывает глаза, кивая и делая вид, что его это не особо волнует.

Но его волнует. Потому что если знал Франко, мог знать кто-то еще.

— Никто ничего не знает, а я буду держать рот на замке.

— Зачем тогда ты мне все это говоришь? Хочешь что-то за молчание?

— У меня есть все, — он смеется, но тут же становится серьезным. — Но у меня есть заказчики на тачки, платят налом, если возьмешься, могу помочь.

— Нет. Я этим не занимаюсь, я ж студент, ты забыл? — смеется Мэтью и Франко улыбается.

— Ты чересчур напряжен. Могу позвать своих девочек, хочешь?

— Попахивает проституцией Франко!

— У меня нет проституток, только близкие подруги, которые могут помочь моим близким друзьям снять напряжение, — этот хитрый лис улыбается и Мэтью качает головой.

— Думаю, запасной рубашки будет достаточно. Не люблю быть в долгу, ты же знаешь?

— Как скажешь. Мина?! — крикнул он, и тут же дверь отворилась и в нее вошла та самая девчонка, с которой он застал его. — Принеси ему рубашку.

После того, как он вышел от Франко, Мэтью плохо помнил остаток вечера, но прекрасно помнил, как какая-то девчонка в лиловом платье с тонкой талией ерзала у него на коленях, вызывая стояк.

— Как тебя зовут? — спросил он, ухватив ее за скулу и, приблизив к себе.

— Китти!

— Киска значит, — усмехнулся он и нырнул ей под платье, отодвигая полоску трусиков в сторону. — И твоя киска уже мокрая, ждет меня.

— К тебе или ко мне? — спрашивает она, потянувшись к его губам, которые он в последний момент убирает от нее. — Без поцелуев!

— Идет, — шепчет она ему на ухо, лаская языком, и он рывком поднимает ее и в полной прострации, закинув на плечо, выносит из клуба, ныряя вместе с ней в такси.

14

Он просыпается от головной боли и, едва открыв глаза, тут же закрывает их, чувствуя, что любое движение, даже простой взмах ресницами, заставляет его тело сжиматься от боли.

Яркий свет слепит глаза, и он уже хочет крикнуть, чтобы Эндрю закрыл шторы, как на его плечо ложится женская рука, и он застывает, вспомнив, что не дома.

— Привет красавчик, — улыбается она сонно, и он кривит улыбку. — Голова болит? Таблетка на тумбочке, стакан там же.

— Твою мать, — рычит он и едва не сносит таблетку вместе с бокалом воды, вцепившись в них как в свое спасение. — Мы трахались вчера?

— И еще как, ты был просто безумно хорош! — смеется она и он падает без сил на постель. — Правда, звал меня иначе, но это даже немного заводило.

— Что? Ты о чем?

— Ну, ты звал меня вчера Кэти, а не Китти, — улыбнулась она и потянулась к нему для поцелуя, а его будто подорвало, он вскочил и схватился за голову.

— Надеюсь, ты не в обиде? — спросил он, надевая брюки и рубашку, и она покачала головой.

— Нет. Захочешь встретиться еще раз, найдешь меня у Франко в клубе.

— Благодарю, — улыбнулся он, и быстро покинул квартиру, спускаясь на лифте в десять утра с жутчайшим похмельем.

Какого, мать его, хера, происходит у него в голове? Кэти? Серьезно? Этого еще не хватало.

Как только он открыл дверь своим ключом, сразу понял, что голубки все еще в постели, потому что вещи, разбросанные на полу, как и неубранные остатки еды, свидетельствовали о том, что они в порыве страсти, совсем забыв о том, что будут здесь не одни, плавно перекачивали в спальню.

А это значит, что Эндрю взял неприступную «крепость» Кэти любовью и нежностью.

Если бы ему не было так хреново, он возможно бы даже посмеялся, но не сегодня. Он осторожно прошел в свою комнату и нырнул под душ. Он чертовски не любил ночевать вне дома. И дело не только в его брезгливости, но и в том, что он всегда был верен свои убеждениям.

Но вчера он нарушил свои же правила.

Правило номер один.

Никогда не ночевать у девчонок, чтобы у них не было потом соблазна, обвинить его в том, что он дал им хоть и крохотную, но надежду на продолжение.

Правило номер два.

Никогда не трахаться под алкоголем.

Правило номер три.

Никогда не трогать чужих девчонок.

Черт. Черт. Черт. Будь оно все проклято!

Он ударил кулаком по стене, вымещая свою злость и специально действуя себе во вред, чтобы вместо мыслей о Кэти ощущать только боль, но видимо она была не настолько сильна, потому что даже сквозь нее, он вновь возвращался к тому поцелую.

Ему понравилось ее целовать. Впервые ему захотелось целовать кого-то. Ее губы были сладкими и такими манящими, что он, не раздумывая, повторил бы это снова, но…

Чертово «но». Всегда.

Она не его девочка.

Чужая.

Но такая горячая. Он почувствовал ее, пока обнимал, водил руками по спине, собирая мурашки и трепетный стон, когда