Книга Семья на первом месте - Бир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так иди к нему, ты ведь этого хочешь.
Не спросила, а подтвердила гриффиндорка. Счастливая Лили обняла подругу за плечи и умчалась к выходу из гостиной, мечтая поскорее встретиться с давним другом. МакКиннон горько улыбнулась, если бы её проблемы решались так быстро и благополучно.
Поднявшись на ватные ноги, она засеменила к креслу у камина. Усевшись на самый край, Марлин взглянула на такого родного, но совершенно чужого человека. Сердце предательски сжалось, а к глазам подступили слезы. Так хотелось прикоснуться к его мягким волосам, зарывшись в них пальцами, почувствовать его тепло и любовь. Поцеловать каждый сантиметр его прекрасного тела.
Всё это было лишь мечтой, её несбыточной сказкой.
— Как дела? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась девушка.
От Сириуса не укрылась дрожь, а ведь она так хотела быть сильной, хотя бы в его глазах. Блэк взглянул на неё из-под опущенных ресниц. МакКиннон окаменела.
Идеален, как всегда.
— Лучше некуда, — буркнул парень, прикрыв глаза. — Как ты?
Марлин знала, что он поддержал диалог из вежливости. Ей и этого было достаточно.
— Мне очень плохо, — по румяной щеке скатилась слеза.
Хоть Сириус этого и не видел, но губы скривил.
— Я скучаю.
Девушка прикоснулась к руке гриффиндорца. Блэк резко отдёрнул её и, поднявшись с кресла, отпрянул.
— Не надо, Марли, — он мотнул головой, — ты будешь несчастна.
Гриффиндорец поспешно скрылся за портретом Полной Дамы.
Марли.
По щекам покатились солёные слёзы. Гостиная уже давно опустела, только поленья в камине продолжали трещать. Тепло огня освещало одинокую девушку, прикрывшуюся узкой ладонью, дабы её рыдания не слышала ни одна живая душа.
Он выгнал её из своего рая, сослав на вечные муки в преисподнюю ада.
***
Подземелье Слизерина
Люциус Малфой расположился на огромном старинном диване, держа в руках Воинственный колдун.{?}[Журнал антимагловской направленности, издателем которого был чистокровный волшебник — Брутус Малфой.] Рядом в кресло плюхнулся Роберт Нотт.
— Что пишут? — Роберт скучающе разглядывал потолок.
— «Всякий волшебник, проявляющий склонность к общению с маглами, в колдовстве столь слаб и жалок, что способен возвыситься в собственных глазах, лишь окружив себя магловскими свиньями. — Вслух зачитал Малфой, на что Нотт удручённо вздохнул. — Пристрастие к немагическому обществу — вернейший признак магического бессилия».
— Какая чушь, — Роберт хлопнул себя по коленке.
— Мой отец так не считает, — негромко заметил юноша.
— Как и мой, — согласился волшебник, поджав губы. — Думаешь, они и впрямь так плохи? — Нотт взглянул на друга.
Люциус непроизвольно напрягся, а Роберт терпеливо ждал ответа.
— Магглы… Никогда с ними не общался, — отодвинув от себя газету, изрёк слизеринец. — Отец говорит, что они не стоят ни малейшего внимания. — Люциус немного помолчал. — Он даже за животных их не считает.
Малфой задумался, непроизвольно вспомнив прошлое.
— Абраксас крайне сложный человек, — подал голос Нотт. — Один его взгляд хуже камеры в Азкабане.
— До сих пор коленки трясутся? — На тонких губах заигралась издевательская улыбка.
— А-то! На четвёртом курсе, если ты, конечно, помнишь, моим боггартом был твой отец. — Роберта передёрнуло.
Малфой хрипло рассмеялся, обнажая ряд белоснежных зубов.
Постепенно гостиная начала пустеть, отбой уже давно наступил. Однако двое слизеринцев всё ещё сидели возле камина, негромко общаясь. Проход открылся и внутрь вошли две девушки, держась под ручку.
— Наши подружки наконец-то вернулись, — цокнул Нотт.
— Неужели скучал? — Паркинсон явно издевалась над сонным Ноттом.
— Конечно! — согласно воскликнул слизеринец. — Нам стоит как-нибудь собраться всем вместе.
— Предлагаешь сходить в Три метлы? — Патрисия заулыбалась, попеременно глядя на друзей.
— Слишком скучно, — отмахнулся Роберт. — Лучше собраться в выручай комнате, — он оглядел девушек. — С вас приятная компания.
— А с вас? — нагло перебила Клотильда, из-за чего Нотт закатил глаза.
— Почему ты такая не терпеливая, Клоти? — В ответ девушка пожала плечами. — С нас закуски и напитки. — Юноша обернулся на Малфоя, тот кивнул, затем он вновь посмотрел на слизеринок. — Так что?
Девушки переглянулись между собой, оценивая предложение друзей.
— По рукам!
Слизеринки скрылись из виду. Посидев ещё минут десять, Роберт поднялся с кресла.
— Пожалуй, я пойду, — Малфой, не глядя, кивнул, оставаясь на месте.
***
Лестрейндж проснулась в холодном поту. Прилипшая к телу футболка неприятно оттягивала шею. Смахнув влажные пряди волос с лица, девушка свесила ноги с кровати. Время два часа ночи, соседки по-прежнему сладко спали. Тяжело вздохнув, слизеринка отправилась в душ. Стоя под струями горячей воды, Лестрейндж неосознанно вспомнила свой кошмар.
Холод пронизывает тело до костей, потоки ветра отбрасывают волосы за спину. Девушка ступает по рыхлой земле босыми ногами. Она идёт долго. Постепенно сгущается туман на тёмный лес, слизеринка продолжает свой путь.
Через время вырисовывается поместье Лестрейнджей. Двери открыты настежь, рамы окон выбиты. Сад, который так любила её мать, завял со всеми цветами. Женская фигура зашла в огромный холл, фамильная мебель отсутствовала, а то, что осталось, — было неисправно испорчено.
Девушка прошла дальше. Старинные полотна картин с почившими родственниками были зверски изуродованные. Уцелела лишь одна, та, на которой был её любимый дедушка — Филлициан Лестрейндж. Держа свою шляпку с пером феникса, он обеими руками прижимал её к груди. Старик качал головой, продолжая лить кровавые слёзы.
Алина вышла за пределы дома, к задней части сада. Пройдя дальше, вырисовывалось небольшое кладбище. У девушки перехватило дыхание, грудная клетка сжалась. Пройдя вдоль могил, слизеринка заметила знакомые имена.
Селестина Лестрейндж.
Себастьян Лестрейндж.
Горькие слёзы скатились по щекам, воздух в груди закончился, стало невыносимо больно, как будто всё хорошее, что есть в мире, — исчезло. Перед глазами пронеслись воспоминания, которые она делила со своими родителями.
«Мама держит её на руках, отец наколдовал маленькие снежинки. Малышка ловит их крохотными ручками.»
«Папа учит её беспалочковой магии, из ладошек вылетают золотистые бабочки. Девочка заливисто смеётся.»
«Вот мама заплетает её длинные волосы в косу, напевая себе под нос песню «Золотой Дракончик». А в тот вечер состоялся её первый бал.»
«Отец кружит её в вальсе на глазах у всех родственников и гостей.»
«Она плачет на коленях матери, потому что боится ехать в Хогвартс. Селестина гладит её по голове, шепча добрые слова. В комнату вошёл отец, усадив дочку на колени, он принялся её слегка укачивать, как когда-то в далёком детстве.»
«Родители так горды, она стала старостой Слизерина. Её нагрудный значок отдаёт серебром.»
Руки трясутся, но она упрямо продолжает идти дальше, стирая слёзы рукавами белоснежного платья. Того самого, в котором она праздновала своё шестнадцатилетние.
Рудольфус Лестрейндж.
Из груди вырывается сдавленный то ли крик, то ли вскрик. Вся прежняя боль усиливается в миллиарды раз. Поворот головы.
Рабастан Лестрейндж.
Ноги перестают держать
