Книга Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди

этим насладиться.

– Это не то, что ты думаешь, – ворчу я. – Собака застряла между скал, и нам пришлось прыгать в воду и спасать ее. Я сказал Маккензи, что она может зайти к нам привести себя в порядок, а потом я отвезу ее домой.

– Отвезешь домой? Чувак, это твой шанс. Выиграй пари. – Эван нетерпеливо трясет головой. – Ты помог ей спасти щенка, ради всего святого. Она уже на крючке.

– Не будь мудаком.

Что-то в его словах задевает меня. План не то чтобы слишком праведный, но необязательно превращать его в нечто мерзкое.

– А в чем дело? – Эван не может притворяться, будто не рад тому, что план так отлично работает. – Это же просто совет.

– Ну. – Я делаю глоток пива, – держи его при себе.

– Привет, – слышу я нерешительный голос.

Маккензи входит в комнату, и от того, как она выглядит – в моей футболке, с влажными, темными, заколотыми назад волосами, – у меня в голове появляются только грешные мысли. Мак не надела джинсы: ее ноги голые, загорелые и невероятно длинные.

Черт.

Я хочу, чтобы они обвились вокруг моей талии.

– Эван, – приветствует она брата, кивая ему, словно знает, что он задумал.

Меня совсем не удивляет, что спящий щенок все еще у нее на руках.

– Что ж, – Эван улыбается ей на прощанье, затем хватает свое пиво и отталкивается от холодильника, – я вымотан. Развлекайтесь, детишки.

Моему брату плевать на манеры.

– Я что-то не так сказала? – сухо спрашивает она.

– Не обращай внимания. Он думает, что мы собираемся переспать.

Когда я поднимаю руку, чтобы пробежаться ладонью по влажным волосам, ее глаза тревожно расширяются. Я вскидываю брови.

– Что такое?

– Купер, ты ранен.

Я смотрю вниз, уже почти позабыв, что ее драгоценный маленький питомец чуть не прикончил меня некоторое время назад. Обе мои руки покрыты красными царапинами, а на ключице виднеется очень неприятный порез.

– Эм, со мной все в порядке, – уверяю я ее.

Мы с царапинами и порезами на короткой ноге, а те, которые я получил сегодня, уж точно не самые худшие.

– Нет, не в порядке. Нужно обработать рану.

Она ведет меня в ванную и, несмотря на мои протесты, заставляет меня сесть на закрытую крышку унитаза. Щенок быстро забирается в мою ванну, сворачивается там в клубок и засыпает, в то время как Маккензи ищет в моих шкафчиках аптечку.

– Да я и сам могу, – возмущаюсь я, когда она достает бутылку медицинского спирта и ватные тампоны.

– Будешь сопротивляться? – Она смотрит на меня, вскинув брови. Уверенность на ее лице кажется очень милой. Мак будто угрожает мне взглядом и говорит: «Заткнись и прими лекарства».

– Ладно, не буду.

– Вот и хорошо. А теперь снимай футболку.

Мои губы расплываются в улыбке.

– Так вот в чем состоял твой план. Раздеть меня.

– Да, Купер. Я вломилась в приют для животных, украла щенка, оставила его на пристани, а затем сама и спасла – чтобы не вызвать подозрений, – а потом, воспользовавшись телепатией, заставила собаку тебя поцарапать. И все это ради того, чтобы посмотреть на твои идеальные грудные мышцы, – заканчивает она, посмеиваясь.

– Рискованно, – соглашаюсь я. – Но я понимаю. Мои грудные мышцы действительно идеальные. Они не поддаются описанию.

– Как и твое эго.

Я нарочито медленно стягиваю с себя футболку. Несмотря на насмешки, вид моей голой груди вызывает у нее реакцию. Ее дыхание замирает, а затем она отводит взгляд, притворяясь, будто занята только открыванием бутылки. Я прячу улыбку и сижу сложа руки, когда Мак начинает промывать раны на моей руке.

– Вы живете вдвоем? – интересуется она.

– Да. Мы с Эваном выросли в этом доме. Наши прадедушка и прабабушка построили его, как только поженились. После них здесь жили все поколения моей семьи.

– Красивый дом.

Был красивым. Сейчас он разваливается на части. Крышу нужно заменить. Фундамент трескается от эрозии пляжа. Сайдинг пережил слишком много штормов, полы изношены и искривлены. На самом деле, здесь нет ничего, чего я не смог бы исправить, но нужны время и деньги, но разве так не всегда бывает? Весь чертов город полнится этими «если только». И внезапно я вспоминаю, почему сижу здесь и позволяю девушке какого-то клона прикасаться к моей обнаженной груди.

– Ну вот, – говорит она, дотрагиваясь до моей руки. – Уже лучше.

– Спасибо. – Мой голос звучит грубовато.

– Без проблем. – А ее немного хрипло.

Я оказываюсь в ловушке этих ярких зеленых глаз. Соблазненный вспышками образов ее почти обнаженного тела, когда подол моей футболки задирается у нее на бедрах. Ее теплая ладонь прижимается к моей коже. Пульсация на ее шее подсказывает, что Мак тоже не безразлична ко мне.

Я мог бы сделать это. Взять ее за бедра, прижать к себе. Засунуть руку в ее волосы и потянуть за них, а затем слиться с ней в страстном поцелуе. Я не должен спать с ней, если только она сама не сделает первый шаг, но, судя по химии, витающей между нами, я подозреваю, она не остановится на поцелуе. Это будет поцелуй, который непременно приведет к постели и к тому, что я окажусь глубоко в ней. Она бросит Кинкейда быстрее, чем я успею сказать: «Игра окончена». Я выиграю. Миссия будет завершена.

Но какое в этом веселье?

– А теперь, – говорю я, – перейдем к твоему милому дружку.

Маккензи моргает, будто выныривает из того же чувственного тумана, что и я.

Мы набираем теплую ванну для собаки и опускаем ее туда. Внезапно она становится совершенно другим животным. Тонущая крыса превращается в маленького золотого ретривера, бултыхающегося в воде и играющего с бутылкой шампуня, который свалился в ванну. Бедняга совсем тощая, потерявшая мать или брошенная ею. На ней не было ошейника, когда мы ее нашли. Работникам приюта придется выяснить, чипирована ли она.

После того, мы дочиста вымыли собаку и вытерли ее насухо, я ставлю на кухне ей миску с водой и кормлю нарезанным сэндвичем с индейкой. Не идеально, но это все, что у нас сейчас есть. Пока щенок принюхивается к еде, я оставляю дверь открытой и выхожу на задний двор. Стало холоднее, и с океана дует бриз. На горизонте мерцают крошечные огоньки лодки, пока та движется.

– Знаешь… – Мак подходит ко мне и становится рядом.

На самом деле я понял, что она подходит еще до того, как она это сделала – каждый мой нерв направлен в ее сторону. Эта девчонка едва глянет на меня, и я уже наполовину возбужден. Очень бесит.

– Я не должна здесь находиться, – заканчивает она предложение.

– И почему же?

– Думаю, ты знаешь почему, – вкрадчиво произносит она.

Маккензи испытывает меня, так же как и себя саму.

– Ты не похожа на девушку, которая станет делать то, что ей не нравится.

Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом. По моим наблюдениям, Мак упряма. Не из тех, кем можно запросто управлять. Я не питаю иллюзий насчет того, почему она оказалась здесь. Уж явно не из-за того, что я чертовски умный.

– Ты удивишься. – Ее голос пронизан печалью.

– Расскажи мне.

Она оценивает меня, но все еще сомневается – будто гадая, насколько искренна моя заинтересованность.

Я поднимаю брови.

– Мы друзья, ведь так?

– Мне бы хотелось так думать, – с опаской отвечает она.

– Тогда поговори со мной. Позволь мне узнать тебя.

Маккензи продолжает изучать меня. Боже. Когда она на меня так пристально смотрит, я чувствую, словно меня разбирают по кусочкам в попытке выяснить, каков же я на самом деле. Никогда не ощущал себя настолько открытым перед другим человеком. И по какой-то причине это не тревожит меня так, как должно бы.

– Я думала, правда в том, чтобы быть самодостаточной, – наконец признается она. – А сейчас понимаю, что это не совсем так. Знаю, наверное, это звучит глупо, особенно когда это говорю я, но такое ощущение, что я в ловушке. Ловушке ожиданий и обещаний. Стараюсь сделать счастливыми всех остальных. Хотелось бы мне побыть эгоисткой хоть иногда. Делать, что хочу, когда хочу и как хочу.

– Так что же тебя останавливает?

– Все не так просто.

– Конечно, просто. – Богатые люди всегда говорят, что деньги – непосильное бремя. Но это только потому, что они не умеют ими пользоваться. Богачи настолько вязнут в своем дерьме, что забывают: им вовсе не нужны тупые дружки и идиотские загородные клубы. – Забудь обо всем. Кто-то делает тебя несчастной? Кто-то сдерживает тебя? Наплюй на них и живи дальше.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу.

– Я не могу.

– Значит, ты не так уж сильно этого хочешь.

– Это нечестно.

– Конечно, нет. А что вообще честно? Люди вечно жалуются на свою жизнь и даже не пытаются ее изменить. В определенный момент нужно просто набраться смелости или же заткнуться.

Из Маккензи вырывается смешок.

– Ты советуешь мне заткнуться?

– Нет,