Книга Ненадёжный рассказчик. Седьмая книга стихов - Данила Михайлович Давыдов

не поделишься ты опытом

какой не выдумаешь рассказ

посерединке прочерк

незаполнена графа

скажи, куда ж ты хочешь

а то кончается строфа

«даже не стал записывать этот текст…»

даже не стал записывать этот текст

пусть останется от него только этот пустой пакет

конверт без единой надписи

ссылка ведущая на несуществующий ресурс

безупречный в своем молчании о сути означаемого

индексальный знак

«если тот кто улетел…»

если тот кто улетел

и взаправду улетел

голубая канарейка

остается не у дел

смотрит грустно на закат

не вернется ли назад

не вернется никогда

впрочем может что и да

«собственно, мне, наверное, до сих пор очень странно…»

Дане

собственно, мне, наверное, до сих пор очень странно.

я не умею полностью совпадать с собой,

и все, что происходит со мной – нет, не фильм, конечно,

но все-таки какое-то отчужденное состояние.

наблюдатель всегда наблюдает самого себя изнутри

и не дает реальности полностью самоотождествиться.

помнишь, мы недавно говорили об этом.

вот и тогда, когда мы отправились в этот путь,

хотя кто же знал, что это окажется путь,

начиналось всё почти что фарсово, как всё вообще

                                  должно начинаться.

слишком серьезное начало – это как бы изначально

                                  поставленная точка.

некуда двигаться, некуда изменяться,

нет удивления и радости от наших бесконечных

                                            превращений.

но и мучений нет, что уж тут говорить.

ты и сама обычно рассказываешь про тот звонок,

про то, что я среагировал не так, как логично было бы

                                             по сценарию,

то есть вначале всего – растерянность.

я ведь тоже не очень понимал самого себя,

зачем мне это, как это все может быть устроено.

я и говорить-то совсем про любовь не умею,

здесь большие пробелы в моем словаре.

ты говоришь, что я пьяный звонил и зловеще произносил:

ты меня ведь совсем не знаешь!

но ведь и правда ты не знала меня совсем,

и я совсем не знал тебя.

приятельство ведь еще не повод для настоящего знакомства.

сколько ж мы глупостей наделали тогда,

и кто скажет, мол, притирались друг к другу,

будет неправ, потому что осознания, что этот путь

                                                перед нами,

не было, но глубоко-глубоко мы, конечно уже понимали.

а то, что является узнаванием друг друга –

это, в общем-то вещь поверхностная, пусть и необходимая.

очень многое хочется позабыть со стыдом,

но еще больше вещей до сих пор согревают –

тех, что связаны с неожиданными маленькими открытиями

той или иной черты, того или иного незаметного почти

                                                         жеста,

какого-то осколочного воспоминания, которое вдруг

ставит всё на свои места.

странно такое мне говорить, но это ж у нас взаимный

                                          такой случился

почти что импринтинг утячий, деточка, и кто к кому

                                           приручился –

тут нет никакого ранжира, удивительно, что это

происходило и происходит на равных.

знаки, которые ты так ищешь, и которые я, наверно,

                      совсем понимаю иначе, –

сколько этих знаков было, страшно подумать,

в общем-то прямо до реальной возможности без шуток

                                вместе отдать концы,

да уж, тут бы и получилось, что в один день.

знаешь, я не разу не говорил тебе,

но один из моих кошмаров –

это когда ты погибаешь в той машине, а я остаюсь живым.

если этого нет, если это только в мучительном бреде

                                               полночном,

значит, уже совсем невозможно одно отделить от другого,

                                     нас друг от друга.

что же тут от привычки? ничего ровным счетом.

просто я говорю с тобой, даже если тебя сейчас рядом нет,

и говорю на всех языках, которые мы придумали.

что это, как не единственный уже теперь способ

                                      существования –

в разделенной любви, которую так не любят воспевать

                                романтические поэты.

бедные, бедные романтические поэты!

им не понять, что такое вместе идти

по направленью куда-то туда, не важно даже куда,

                                           главное вместе

«обманываться рад…»

обманываться рад

неугомонный примат

вечно затеет что-то

потом сидит, морда в соплях

снова ошибка в расчетах

сплошной тибидох тах-тах

если бы он был енот

эффект оказался б не тот

но лучше – представим в экстазе –

уж вовсе барсук или еж:

что встретишь, то и сожрешь

и никаких фантазий

«в тишине в полутьме раскачивается конус лампы…»

в тишине в полутьме раскачивается конус лампы

это они умеют это они научились

кто-то кажется прячется за поворотом

отсвет падает на запыленный ящик

посреди подвала валяются ржавые инструменты

это они умеют это они научились

мы не боимся, мы знаем, что это эффекты

но мы боимся, мы знаем, что так и есть

знаем: сейчас, возможно, из‐за угла

знаем: сейчас свет потухнет, и в темноте

знаем: это эффекты, но в темноте, из‐за угла

это мы знаем это мы научились

«изрядно удивительного вдруг…»

изрядно удивительного вдруг:

мы едем в котлас, сообщает атлас.

там делать нечего, там непонятна польза,

тем более – угомонился враг.

смотри-ка, двигаюсь с изяществом совы,

пикирующей на невидимую мышку.

но это только сон и понарошку,

лежу, не поднимая головы.

о чем же, собственно. возможно, что и ни

о чем, а может, и о многом.

пока искомый смысл привязан так к дорогам –

тепло и смирно в милой стороне

«знает всякий: в жизни разное…»

знает всякий: в жизни разное

происходит иногда.

то вползет ракообразное,

то закончится вода –