Книга Магистр ордена Святого Грааля - Эжен Дени

равно какой же тогда, скажите, в этом покушении смысл?

— А разве вы там, в карете, хоть словом обмолвились о заговоре? — слегка улыбнулся комтур. — Да и как вы могли о нем обмолвиться, если только-только о нем узнали?.. Попытайтесь-ка повторить свои подлинные слова.

— Я, кажется, сказал… — напряг память фон Штраубе. — Да, я сказал, что императора скоро убьют, причем убьют самым жестоким образом.

— Sic![23] — воскликнул граф. — Да, как и было вами речено! И как раз это — самое опасное для заговорщиков! Как раз этого-то вам и не стоило произносить вслух!

Снова фон Штраубе ничего не понимал.

— Но разве заговор не предполагает как цель свержение и убийство? — спросил он.

— Однако вы изволили назвать сразу две цели, — снова же улыбнулся граф.

— А что же, заговорщики могут ставить целью только свержение, но не убийство? — удивился рыцарь.

— О, разумеется, они желают его именно убить, — продолжал улыбаться Литта. — И не сомневаюсь, они его когда-нибудь наверняка убьют. И об этом, могу вас уверить, заранее знают они все. Кроме… — При последнем слове лицо комтура сделалось серьезным!

— Кроме?.. — повторил за ним фон Штраубе.

Граф сперва огляделся по сторонам и затем произнес полушепотом:

— Кроме главного заговорщика…

— И кто же он? — непроизвольно также перейдя на полушепот, спросил фон Штраубе. — Вы знаете его?

— Нет, я не знаю, — сказал комтур. — Но вся наука логики подсказывает мне, что лишь это лицо и должно таковым быть. Точнее, не может не быть таковым! И узнай ОНО об убийстве, а не об одном лишь свержении, заговору конец, да и всем заговорщикам тоже.

— Но кто оно, кто, это «лицо»?! — забывшись, воскликнул фон Штраубе.

— Тсс!.. — Комтур приложил палец к губам и окинул взором воздух вокруг себя, точно воочию видел растворенных в нем шпионов. — Коли угодно, — тихо продолжил он, — я проведу вас по пути своих рассуждений, и вы сами обо все догадаетесь. Итак… Что должно настать в этой стране после свержения императора? Республика? Едва ли. Это противоречило бы всем понятиям здешнего дворянства о власти. Стало быть, снова же монархия, но иного, более благосклонного к дворянским привилегиям образца. И в ком же, по-вашему, заговорщики могут видеть подобного монарха?

— В великом князе Александре… — выдохнул фон Штраубе. — Вы хотите сказать, что он?..

— Я лишь подвожу вас к единственно верному выводу, — сказал граф, — а уж называть или не называть имена — дело ваше… Но коль вы назвали это имя, приведу еще некоторые резоны. Великий князь был любим своею августейшей бабкой, и ходят слухи, что именно ему, внуку, в обход сына она хотела оставить престол. В отличие от отца именно в дворянских привилегиях его императорское высочество видит залог процветания страны. Так кого же иного, как не его желать заговорщикам себе в монархи?.. И тут неосторожно оброненные вами в карете слова…

— Но если, по-вашему, престолонаследник и без того посвящен в заговор — а ведь вы, я так понял, именно это имеете в виду?..

— И правильно поняли, — вставил граф. — Без того весь заговор был бы лишен смысла.

— Отчего же в таком случае, — продолжал фон Штраубе, — мои слова представляют…

— …такую опасность для заговора? — завершил его вопрос комтур. — Отчего не должны они достичь именно великого князя? Да оттого, что он один не должен знать об убийстве, кое неминуемо будет сопутствовать свержению Павла! Дело в том, что молодой великий князь в действительности любит своего отца. Добавьте к этому, что престолонаследник весьма набожен, оттого сама мысль об отцеубийстве ему претит. Участвовать в заговоре он мог лишь при одном условии — что после свержения отец его останется жив. И остальные заговорщики, если они мало-мальски умны — а уж они надо полагать не дураки, — должны всеми силами заверять его в этом. Тут еще одно необходимо прибавить. Великий князь с детства настроен весьма мистически. Можно предположить, что, если он узнает о тайне вашего происхождения, той великой тайне, которую вы в себе несете (а сие весьма вероятственно), то он сразу поверит в нее. А стало быть, поверит и во все ваши, как вы их называете, наития. И уж если узнает, что вы в своем наитии видели, как убивают его отца, то угроза для всего заговора будет наистрашнейшая. В слабодушии он может просто раскрыться перед отцом и заодно раскрыть имена участников заговора. Сие означает для них верную и незамедлительную гибель. Вот кто ни в коем случае не должен узнать о ваших словах! Вот почему вы так и опасны для заговорщиков! И охота на вас, как изволили видеть, уже началась! И достаточных сил, чтобы защитить вас, я не имею… Боже, как я раскаиваюсь, что взял вас с собой в эту суровую страну! Вас, кого нам должно беречь более всех наших священных реликвий!.. Ах, право, если бы я только знал…

Договорить он не успел, потому что в дверях появился безмолвный Антонио и произвел какие-то жесты. Комтур, как всегда, безошибочно понял его и сказал:

— К нам снова фельдъегерь из дворца. — И в задумчивости добавил: — К чему бы это?..

В следующий миг в залу вошел уже знакомый гвардейский капрал Двоехоров.

— Имею честь видеть рыцаря ордена святого Иоанна Иерусалимского фон Штраубе? — обратился он к барону.

Тот встал и молча кивнул.

— Простите, что отрываю вас от стола, — сказал гвардеец. — Я был у вас в доме, но вас не застал… Там, кстати — может, уже знаете — конногвардейского поручика Спирина камнем убило… — доверительным тоном прибавил он, даже осанка на миг стала менее статуеобразной. Однако тут же снова вытянулся во фрунт и отчеканил: — Имею приказ найти вас где бы вы ни были!

— А в чем дело? — спросил комтур.

Двоехоров, по-прежнему вытянувшийся, так же громогласно отчеканил:

— Велено доставить барона во дворец к его императорскому высочеству Александру Павловичу!

Услышав о престолонаследнике, граф несколько побледнел и, ни слова более не говоря, лишь незаметно для Двоехорова приложил палец к губам.

Что касательно фон Штраубе, то его это ничуть не испугало. После беседы с комтуром он понимал, что в этой стране заговорщиков великий князь был едва ли не единственным, кто не имел никаких резонов его убивать.

— Карета подана! — сказал Двоехоров. — Прошу следовать за мной.

Когда фон Штраубе вслед за гвардейцем покидал залу, комтур сзади осенил его крестным знамением и совсем тихо проговорил:

— Заклинаю вас всеми святыми, сын мой, будьте сколь можете осторожны!

Глава VI

Нападение по пути во дворец.