Книга Новая Инквизиция IV - Михаил Злобин

человеком. Коран знал назубок, мог цитировать его целыми страницами, вплоть до запятых, и строго все религиозные традиции соблюдал. Кстати, именно на него ориентировался ваш предшественник, товарищ генерал, когда вводил богословие в подготовительный процесс для курсантов инквизиции.

— Что-то я не замечал, чтоб Жарский особо верующим был, — скептически покосился Крюков на подчиненного.

— А вот представьте себе, Константин Константинович, — вперил свой фирменный тяжелый взгляд в руководителя Гиштап. — Не обращали внимания на его татуировку на запястье?

— Распятие?

— Именно.

— Ну и что с того? Картинка на коже еще не признак религиозности, — упрямо продолжал отставить свою позицию хозяин кабинета.

— Само по себе да, но в разговорах Факела в последнее время все чаще и чаще проскальзывают изречения из христианских писаний. Часто дословные. Я проверял. Мне кажется, что после своих похорон он объяснил себе произошедшее божественным вмешательством. И это же дало Жарскому тот стержень, которого ему остро не хватало раньше.

— Ох, не верю я в такие внезапные просветления, — задумчиво постучал костяшками по столешнице начальник федеральной службы, — но за неимением лучшего объяснения, приму за основную версию. Ладно, полковник, пока можешь быть свободен. Сообщи Факелу, что завтра ждем его на разводе нарядов в полном боевом облачении. Хочу немного понаблюдать за ним, прежде чем идти с докладом к президенту.

— Есть! — козырнул пожилой офицер и быстро покинул кабинет руководителя.

После ухода подчиненного Крюков еще около минуты просидел за столом, рассматривая заключение мозгоправов по Факелу, а потом встал, чтобы запереть дверь. Взяв принесенную Гиштапом папку, он отложил в сторону диск с записью сеанса, а сам приступил к изучению распечатанного в бумаге протокола беседы. В этой партии ставки слишком высоки, чтобы позволять себе игру в благородство. Полковник может думать и верить во что угодно, в том числе и в сказочное ментальное исцеление. Но у генерала такой привилегии нет. Он должен знать о Жарском все…

Глава 8

Несчастный город уже вторую неделю изнывал от иссушающей летней жары, которая буквально плавила асфальт и раскаливала смешные человеческие домики до состояния печей. По всем каналам, радиостанциям и средствам массовой информации круглосуточно крутили предупреждения, да неустанно пересказывали инструкции по поведению при такой аномальной погоде. Пожилых людей призывали отказаться от выхода на улицу в период активного солнцепека, а некоторые работодатели даже актировали дни, разрешая своим сотрудникам оставаться дома.

Ну а я, хоть всю жизнь очень тяжко переносил температуру выше тридцати градусов по Цельсию, сейчас отчего-то прямо наслаждался свалившимся на столицу зноем. Под яростными лучами небесного светила могильный холод, поселившийся в теле с тех пор, как меня уложили в гроб, неохотно отступал. И настолько приятным оказалось это ощущение, что я мог проводить под открытым небом по нескольку часов, как какая-то хладнокровная рептилия…

Неспешно лавируя в автомобильном потоке, я открыл окна в машине и отключил кондиционер. Ненавязчивая мелодия на случайной радиостанции настраивала на спокойный лад и нисколько не мешала размышлять о будущем. Какой шаг сделать следующим? Когда мне стоит продавить возращение Марины и матушки к нормальной жизни, чтобы не возбудить подозрений? Где найти источник информации о потенциальных нарушителях закона, заслуживающих кары? Как быть с проектом «Нисхождение» и моим мертвым напарником, дожидающимся моего возвращения в могиле? 'Или мне вовсе не нужно ничего предпринимать, а просто ждать подсказок от Высшего Провидения?

Все эти мысли я обдумывал и так и эдак, тщательно взвешивал и обтачивал, избавляя от острых углов, но при этом не терял бдительности. Когда позади моего авто раздались пронзительные вопли сирены, я поспешил прижаться вправо, освобождая полосу для спецтранспорта.

Спустя полминуты, мимо меня промчал черный УАЗ «БОР» с красной люстрой на крыше и лаконичной информационной надписью «ФСБН ГУБИ» на борту. И хоть я ничего не мог разглядеть сквозь наглухо затонированные стекла автомобиля, но очень живо представил ребят в массивных ИК-Б, спешащих на фронты невидимой для многих войны. Войны, с которой возвращаются далеко не все инквизиторы…

— Берегите себя, пацаны, — вполголоса пробормотал я вслед удаляющемуся уазику. — Легкой руки вам и поменьше пепла в воздухе.

Все участники движения постепенно начали выруливать на свои полосы, и я уже хотел было последовать их примеру. Вот только взгляд мой совершенно случайно зацепился за какую-то оживленную суету на пешеходном тротуаре. Заинтересовавшись, я присмотрелся и обнаружил целое костюмированное шествие, устроенное городскими чудаками.

Одноразовые целлофановые комбинезоны, похожие на медицинские, противогазы, скотч, резиновые перчатки из хозмага… Божечки, а вон тот придурок, кажется, презервативы до локтей натянул! Кто б папашу твоего надоумил ими воспользоваться! Единственное чувство, которое вызывал внешний вид этих сумасшедших, это мучительный испанский стыд. Настолько жгучий, что хотелось поскорее от них отвернуться. Однако сборище великовозрастных балбесов, гордо именующихся ополчением, почему-то упорно не желало понимать, насколько жалкое зрелище они из себя представляют.

На моих глазах десяток таких, прости господи, «ополченцев» обступили какого-то хмурого мужика и что-то настойчиво от него требовали. Тот, судя по выражению лица и насупленным бровям, отказывался подчиняться и порывался куда-то позвонить. А оголтелые народные мстители размахивали перед ним газовыми баллончиками и парой сигнальных ракетниц. Ладно хоть не водяным пистолетиком…

Не вытерпев идиотизма происходящего, я припарковался в кармане для общественного транспорта и включил «аварийку». Пока я шел к разномастной толпе клоунов, на меня никто не обращал внимания. А вот мой дар внезапно завозился, извещая о близости настолько слабенького инфестата, что и словами не описать. Нет, серьезно, даже внутренний зверь, обычно реагирующий на конкурентов злобным оскалом и вспышкой черного пламени, в этот раз лишь раздраженно фыркнул.

— … требую, чтобы вы показали свои документы! — разобрал я окончание фразы одного из ополченцев, заглушенное резиновой маской.

— Да шли бы вы все в жопу! — грубо высказался прохожий, попавший в самую гущу инициативных дурачков. — Вам прав смотреть документы мои никто не давал!

— А в чем проблема?! — с вызовом спросил парень в маске и летнем гидрокостюме. — Вам есть, что скрывать?! Может, нам иначе действовать? Проверку огнем не хотите пройти?!

— Это самосуд и произвол! Я полицию вызову!

— Полиция не поможет!

— Вот мы и проверим!

— Что тут у вас происходит?! — вклинился я в самый эпицентр столпотворения, расталкивая широкими плечами тщедушных ополченцев.

Вернувшиеся на кости мясо, бычья шея и кулаки размером со среднюю тыкву, произвели на участников незаконной проверки нужное впечатление. Они со мной заговорили вполне дипломатично и в какой-то степени даже заискивающе.

— Гражданин, мы подозреваем этого человека в принадлежности к инфестатам, — гнусаво сообщил ближайший ополченец, пол которого я с ходу и не определил. То ли совсем уж молодой парень, то ли худосочная девица, поди разбери в этом нелепом обмундировании. — Пожалуйста, отойдите, вы можете пострадать, поскольку не