Книга Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года - Борис Иванович Колоницкий

но преобладали красные знамена, многие из которых специально готовились к похоронам. Лидер меньшевиков И.Г. Церетели впоследствии вспоминал: «На бесчисленных знаменах были самые разнообразные надписи, формулировавшие стремления разных групп, классов, профессий, — но все это были красные знамена, и дух единения, воодушевлявший всех манифестантов, нашел свое выражение в основной надписи, общей для всех знамен: „Да здравствует Великая Революция!“». Некоторые национальные организации, участвовавшие в манифестации, наряду со своими национальными флагами также несли красные знамена со своими лозунгами[144]. Красной материей было украшено место захоронения, красными полотнами были декорированы здания, выходящие на Марсово поля. На этой первой крупной общегосударственной церемонии красный флаг, преобладавший и на всех «праздниках свободы», состоявшихся ранее, приобрел новый официальный статус.

День похорон усилил антибуржуазные настроения, уже распространенные в Петрограде. Даже у умеренных социалистов, сторонников Советов, создавалось впечатление, что зажиточные слои населения, господствующий класс, «буржуазия», «господа», «хозяева» игнорировали революционную церемонию[145].

Можно согласиться с современным исследователем В.П. Булдаковым, который, сравнивая ритуалы похорон жертв революции в Москве и Петрограде, отмечал, что они символизировали различия между «петроградским Февралем» и «Февралем московским». Вместе с тем они отразили и глубокий социокультурный раскол в обществе[146]. Однако данный раскол в это время все же только намечался, в некоторых отношениях петроградский ритуал продолжал оставаться уникальным. Похороны 23 марта были событием национального масштаба, и некоторые местные Советы послали свои делегации с венками. Однако многие социалистические организации на местах не сразу начали копировать столичный пример, отказ от религиозной церемонии похорон оставался исключением. В Кронштадте, например, 23 марта состоялась еще одна панихида по жертвам революции, в траурном шествии участвовало до 50 тыс. человек. Политические лозунги на красных флагах здесь были в целом более радикальными, чем в Петрограде, однако, в отличие от столицы, кронштадцы решили провести и религиозную церемонию. Таким образом, даже один из наиболее революционных гарнизонов страны в этом отношении действовал не столь решительно, как столичный Совет, кронштадтские депутаты учитывали чувства верующих[147].

Позднее и на Марсовом поле состоялись религиозные церемонии. Уже 24 марта по просьбам родственников и одного члена Петроградского совета причт храма Воскресения Христова (Спас-на-крови), расположенного вблизи от Марсова поля, крестным ходом вышел к братским могилам и совершил заочное отпевание павших по православному обряду. Настоятель храма произнес речь, посвященную заслуге «героев, погибших за благо Родины». 11 апреля, в день пасхального поминовения, по всем усопшим на Марсовом поле были отслужены многочисленные панихиды по «борцам за свободу». Весь день из столичных церквей и соборов на братские могилы шествовали крестные ходы. 21 мая, в день Св. Троицы, особенно многочисленное скопление народа было на Марсовом поле, куда прибыл крестный ход из нескольких церквей. Здесь у братских могил выступал с речью протоиерей Богоявленский. Во время крестного хода богомольцам раздавались листки и особые памятки. Закончились крестные ходы после пяти часов вечера. В шествии принимало участие до 300 тысяч человек. В этот день и съезд крестьянских депутатов в полном составе отправился на Марсовое поле, чтобы возложить венки на могилы борцов за свободу. Руководители Съезда, среди которых преобладали лидеры партии социалистов-революционеров, произнесли речи. Склонив знамена, депутаты опустились на колени перед могилами и несколько раз пропели «Вечную память»[148].

Можно предположить, что не все из 184 погребенных на Марсовом поле в Петрограде были противниками «старого режима» и активными участниками переворота. Наверное, 23 марта были захоронены и случайные жертвы, а возможно, и полицейские, ставшие последними защитниками павшего режима: родные попросту боялись их забирать из моргов (в то же время многие погибшие участники революции были самостоятельно похоронены родными и сослуживцами). С 1918 по 1944 г. Марсово поле именовалось Площадью жертв революции — это название точно отражало ситуацию. Но в революционной традиции 1917 г. братские могилы стали главным священным местом погребения борцов за свободу. Соответственно, менялась и культурно-политическая топография города; Марсово поле с этого времени становится особым сакральным политическим пространством, которое использовалось разными силами, порой противоборствующими.

Большую роль в политических конфликтах 1917 г. продолжал играть Невский проспект. И во время Апрельского, и во время Июльского кризисов политические противники пытались контролировать центральную магистраль столицы. Некоторым современникам это представлялось иррациональным, однако группы политических активистов разных взглядов ориентировались на городскую традицию политического протеста, что свидетельствовало о стихийном характере движений. В дни Октября Невский стал местом самоорганизации сил, пытавшихся противостоять большевикам[149]. Однако и Марсово поле во время революционных событий стало центром важных политических акций — в отличие от Невского проспекта оно не было местом конфликтов, но различные политические силы стремились обозначить там свое присутствие. Уже 4 апреля, в день пятой годовщины Ленских событий, в центр города направились демонстрации рабочих, на Марсовом поле ораторы произносили соответствующие речи, демонстранты пели революционные песни[150]. Могилы затем были украшены цветами и лозунгами.

Туда обязательно направлялись представители многочисленных делегаций, устремившихся в революционную столицу, участники всевозможных съездов и конференций, высокие гости. 17 апреля на Марсово поле прибыл французский министр, социалист А. Тома, его сопровождал министр юстиции А.Ф. Керенский, за кортежем следовал почетный конвой из казаков и кавалеристов, а у могил был выстроен почетный караул гвардейской пехоты. В присутствии главы Временного правительства князя Г.Е. Львова и других министров, при огромном скоплении публики Тома произнес речь, посвященную памяти борцов за свободу, и возложил венки от имени правительства Французской республики. Разумеется, во время этой церемонии оркестрами неоднократно исполнялась «Марсельеза»[151].

Делегаты крестьянского, учительского и офицерского съездов, активисты различных профсоюзов и георгиевские кавалеры, представители бельгийских социалистов и британских рабочих организаций — все непременно посещали в 1917 г. Марсово поле, склоняли перед могилами свои знамена и возлагали цветы и венки. Порой члены делегаций вставали перед могилами на колени — так поступили, например, представители офицерского съезда[152]. Эти церемонии фиксировались операторами кинохроники, корреспондентами газет и фотографами.

Отныне ритуал всех важных политических манифестаций и демонстраций обязательно включал в себя посещение Марсова поля. Так, 18 апреля (1 мая по новому стилю), и в дни Апрельского, Июньского, Июльского кризисов здесь происходят важные события. Это место включается в маршруты манифестаций, становится «сборным пунктом», а иногда и главным местом проведения демонстраций и митингов. Сторонники различных политических направлений как бы подтверждают тем самым революционный характер своих действий, они демонстрируют верность идеалам «павших борцов за свободу», выражают готовность продолжать их дело. Память о мучениках революции должна освящать их действия[153]. И 5 января 1918 года, в день открытия Всероссийского Учредительного собрания, Марсово поле стало сборным