Книга Пустой трон Одиссея - Рю Эмерсон

мы сделаем вдвое меньше ошибок, — весело согласилась Габриэль и потянулась к ближайшей корзине. Целительница схватила ее за руку и серьезно посмотрела Габриэль в глаза:

— Ошибок делать нельзя. Я это уже говорила.

— Брось! — девушка опустилась на колени рядом со знахаркой и похлопала ее по руке. — Я знаю, за что мы взялись, и, поверь, буду предельно осторожна. Только мне гораздо легче работать. Когда обстановка не такая мрачная. В таком случае я даже ошибаюсь реже.

— Извини…

— Ну что ты, не стоит извиняться. Читай, а я примусь за листья.

Тем временем Юмаюс, стоя за прилавком, раздавал вино, воду и сушеные фрукты женщинам и немногим уцелевшим юношам. Работники только что воротились со двора, где вся деревня молотила пшеницу. Изифь вылила остатки похлебки в миску воительницы и отнесла котел на кухню. Вернувшись, она подождала, пока все разойдутся, и пренебрежительно фыркнула:

— Хоть один из них посмотрел тебе в глаза?

— Эй, женушка, — оборвал ее хозяин, но Изифь только отмахнулась.

Юмаюс пожал плечами:

— Пока нет. Но ты не волнуйся, все уладится. Жаль, Ниона меня боится.

— Стыдоба какая! — Изифь чуть не плакала. Юмаюс обошел прилавок и взял ее за руку.

— Ничего, — уверял он. — Просто она не такая сильная, как ты, Изи. Не надо ее винить; она даже в детстве не любила странностей. Не вижу, с чего бы ей измениться.

— Ты же ее отец!

— В конце концов, это случилось со мной, а я могу на себя и не смотреть, правда? — задумчиво сказал хозяин и поглядел на Зену. Та покончила с едой и собралась уходить. — Воительница, а ты веришь своим девчонкам? Их зелье поможет?

— Они сделают все, чтоб помогло, — ответила Зена, отставляя миску и пристегивая к поясу меч. — Как бы то ни было, надо попробовать. Если сидеть сложа руки, точно ничего не получится. Верно, хозяин? — воительница улыбнулась. — Ради нашей цели стоит постараться! — «А у Юмаюса замечательная улыбка, — подумала Зена, уже выйдя на улицу. — Согревает все лицо, и даже пятачок незаметен».

На площади по-прежнему толпились люди. Они деловито молотили налитые колосья; мальчишки ссыпали зерно в полотняные мешки; девочки убирали мякину и относили ее на конюшню, там девушки постарше рассыпали ее по яслям. Остальные дети под присмотром двух женщин собирали солому. Ее предстояло высушить, потом вымочить в воде и длинными зимними вечерами превратить в плетеные корзины. Далеко в стороне поднимался высокий столб дыма: за деревней знахарка и ее помощница отваривали полынь.

— Если б только сработало, — пробормотала Зена, переходя через мост и намереваясь дозором обойти деревушку. — Должно сработать…

Видимо, о том же думал и Юмаюс, когда через несколько дней ехал с Изифью, Зеной и Габриэль к причалу, с которого отправляли во дворец вино и пшеницу. Путники тащились по знакомой колее. Хозяин с женой ехали в маленькой повозке, запряженной старым усталым осликом; Зена двигалась впереди, настороженно озираясь, в любую секунду готовая отразить нападение; Габриэль то и дело отставала и оглядывалась на проделанный путь.

Воительница слышала, что Юмаюс о чем-то говорит, но не могла разобрать слов. Голос его звучал взволнованно, и этому никто не удивлялся. Когда Зена изложила хозяину свой план, бедняга отнесся к нему с большим недоверием. Теперь смелость окончательно оставила его. Габриэль, нагнавшая воительницу, подтвердила ее опасения:

— Кажется, Юмаюс не в себе. Он взмок от страха и все бормочет что-то в духе: «Мальчишки-то младше Нионы… голос велит… а волосы горят…». Я хотела его отвлечь, но его страх сильнее моих речей. Можно сказать, что нас осталось трое.

Они возвращались к старому спору. Зена вздохнула и попробовала зайти с другой стороны:

— Ну чем бы нам помогла Эпикаста? В магии она ничего не смыслит, и у нее столько дел — она же единственная врачевательница на три деревни. Пока мы и вчетвером неплохо справлялись, а если нам суждено потерпеть неудачу, то зачем губить пять жизней, если можно обойтись четырьмя?

— Ох, утешила, — сухо сказала Габриэль. — И вообще, я давно с тобой согласилась. Не хочу больше об этом говорить!

— Как пожелаешь, — проворчала Зена и затихла. Некоторое время тишину нарушало только натужное дыхание ослика и скрип повозки.

Юмаюс все бормотал:

— Вот, вот здесь… Нет, этот дуб мы проехали. И этот тоже, со смешным таким корнем. За ним еще… Ох, обознался. А мы миновали рощицу или нет еще? — И прочее в том же духе. Должно быть, Изифь кивала или покачивала головой в ответ на его слова: голоса ее не было слышно. Наконец, Юмаюс откашлялся и объявил: — Это здесь. По крайней мере, мне так Кажется.

— Так это здесь или тебе кажется? — уточнила Зена.

— Здесь или совсем недалеко отсюда, — грустно ответил бедняга. — Говорю же, было темно, а ночью все поляны похожи. И не упомню, на какой из них мы остановились в тот день. А от повозки-то совсем ничего не осталось… Или я ошибся поляной?

— Нашел чему удивляться, муженек, — проворчала Изифь. — кто-то разбился дровишками, — увидев, что Зена подняла руку, а Юмаюс останавливает осла, она умолкла. Габриэль и хозяйка молча наблюдали, как воительница, пригнувшись к земле, ходила взад-вперед по дороге, то и дело опускаясь на одно колено и что-то рассматривая. Наконец она поднялась и покачала головой.

— Тут ничего нет. Юмаюс «узнал» еще одну прогалину, но и на ней не оказалось никаких следов. Однако на третьей даже Габриэль разглядела валявшиеся с правой стороны дороги щепки. По направлению к морю их становилось все меньше и меньше, и в конце концов след исчезал среди деревьев.

— Жилья поблизости нет, — подала голос Изифь. — Кто же стащил повозку?

— Нас не это интересует, — напомнил ей муж. Он был явно напуган. Жена потрепала его по руке, нежные супруги не могли оторваться друг от друга. Зена нарушила, идиллию, взглядом указав на темневший лес.

Юмаюс со вздохом слез с повозки, взял руки жены и поцеловал их:

— Помни главное, — тихо сказал он, — никакая повозка не стоит твоей жизни, женушка.

— Хватит надо мной трястись, — грубовато оборвала его Изифь. — Я с бандитами драться не собираюсь. Просто послежу, чтоб наше добро чужим не досталось. Такие повозки на деревьях не растут, да и ослы, кстати, тоже. Ты себя побереги, — совсем другим тоном закончила она. Тревожным взглядом хозяйка следила, как Зена, подняв огромный мех, в котором хлюпала густая похлебка, смешанная со страшным зельем, перекинула его через плечо. Габриэль и Юмаюс направились за ней через колючие кусты прочь от дороги. Выйдя на открытое место, воительница остановилась.

— Ты уверен, что это здесь? — вполголоса спросила