Книга Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея - Юлия Фадеева

— А я… А у меня… У меня сковородка, знаешь, какая тяжеленая?! Вмиг черепушка разлетится!

— Фу, дамы, как грубо — черепушка… разлетится… карате какое-то… — разочарованно выдал волчара, почёсывая за ухом. Внимательно оглядев трясущихся женщин с головы до ног, серый хищник снова спросил: — Так, а для чего вы в лес-то пришли? Смерти, что ли, ищете?

— Кажись, уже нашли. — проблеяла Сима, выглядывая из-за ближайшего кустика. — Вот сожрёшь нас…

— Да с чего вы, вообще, решили, что я вас есть-то собрался? Я всякую дрянь не ем — это Яга всё в рот без разбора тянет, а потом с животом неделями мучается. От того-то и злая вечно ходит.

— Не будешь, значит, нас жрать? — осторожно поинтересовалась Люба, подозрительно прищурив глаза.

— Нет. — мотнул лохматой башкой волк.

— А Яга, говоришь, мучается? — не унималась кухарка.

Волк кивнул.

— Сим, — улыбнулась Любаша, посмотрев на замершую подругу, — у меня идея есть!

— Да погоди ты со своими идеями! — рявкнула Серафима, поднимаясь с земли и угрожающе надвигаясь на волка. — Ты, ирод лохматый, ежели жрать нас не собирался, тогда какого фига напугал до чёртиков в глазах?! Я же чуть Богу душу не отдала! Да чтоб тебя блохи закусали!

— Так они итак лютуют, куда уж больше-то? — содрогаясь всем телом, выдал он.

— Так тебе и надо! — злорадно выдала Сима. — А ну, показывай дорогу к Яге — некогда нам с тобой лясы точить!

Волк, покачав головой, молча встал и направился вглубь леса, куда и вела зачарованная тропинка. Женщины, не сговариваясь, последовали за ним.

Глава 11

Ведьмин лес.

Едва поспевая за серым проводником, подруги с интересом оглядывались вокруг, но оставшийся без ответа вопрос Серафимы, не давал покоя обоим.

— Так ты нам ещё не ответил, зачем гнался за нами тогда? — осторожно пролепетала Любаша, заинтересованно разглядывая диковинного зверя.

— Да не за вами я бежал — за зайцем. Он, пакостник такой, пожрал всю моркву у старой ведьмы, вот она и велела изловить ушастого. — принюхиваясь к налетевшему ветерку, ответил волк.

— Вот те раз! — ошарашенно выдала Сима. — А мы уж было с жизнью распрощались — думали, тебя интересует добыча покрупнее.

Женщины облегчённо выдохнули и, уже слегка улыбаясь, продолжили допрос:

— А сейчас на кой про смерть стал выспрашивать? Напугать нас задумал, лохматый?

— Вы грамоте-то обучены? — ответил вопросом на вопрос серый.

— Конечно! Наше образование тебе и во сне не снилось. — ухмыльнулась Любаша.

— Ежели обучены, стало быть, надпись на указательном камне прочли. А я что? Я просто выполняю свои обязанности — проводником у Яги подрабатываю. То путника заплутавшего к её дому шугану, то красавицу деревенскую в услужение доставлю. Теперь вот вы, сумасшедшие, по запретной тропе в лес пожаловали… — без умолку болтал волк. — А старуха-то вам на кой?

— Письмо несём ей! — резко выпалила Серафима. — Кощей направил. Больше ничего не спрашивай — сами не в курсе. А, кстати, ты какой породы будешь? Оборотень или просто дрессированный?

Волк исподлобья взглянул на женщину, словно на умалишённую.

— Заколдованный я…

— Да кто ж тебя так, родимый? — всплеснула руками сердобольная Любаша, по-новому взглянув на волка.

— Много будешь знать — скоро состаришься! — хохотнул серый, украдкой наблюдая за женщиной.

— Не приведи Господи! — перекрестилась кощеева кухарка и прибавила шагу, пытаясь угнаться за четвероногим провожатым.

Прояснив все интересующие их вопросы, вся честная компания молча продолжила путь, наслаждаясь девственной природой векового сказочного леса.

Высокие деревья расступались перед путниками, открывая взору тропинку, по которой те и шли. Казалось, что зачарованный лес дышит, и иногда до слуха доносились его стенания. Вороны каркали, будто пророча беду, насекомые не жужжали — даже проклятущие комары, которых так ненавидит Люба, не приставали.

Легкий ветерок слегка покачивал густые ветви деревьев, которые полностью скрывали небо от путников. Лишь редкие лучи солнца прорывались через густые заросли вековых исполинов.

Женщины, погруженные каждая в свои думки, не сразу услышали жалобный плач, раздающийся откуда-то сбоку.

— Что это? — настороженно поинтересовалась Сима, поежившись.

— А, — отмахнулся волк, продолжая свой путь, — не обращайте внимания, это кот. Его Яга к дереву приковала цепью, чтобы тот слишком много не умничал. Он ведь у нее советником был до тех пор, пока не посоветовал нашей ведьме к Кощею обратиться за помощью. Ягушенька тогда страсть, как влюблена в него была, вот и захотела помолодеть, ну кот и посоветовал ей к Бессмертному пойти, яблочек молодильных попросить да потом в своих чувствах признаться. Кощей, само собой, отказал старушке да еще и высмеял ее чувства на глазах у людей. Тогда-то она и обозлилась на весь мир и на кота заодно. Самолично к дубу вековому приковала, чтобы тот никуда не смог убежать. Вот и плачет он теперь, сидя на цепи. Много годков с тех пор минуло, а Ягушенька так и не простила котика-то. А он, болезный, истощал весь.

Подруги переглянулись. Каждой в голову пришла одна и та же идея — спасти несчастное животное.

Буквально через пару минут зачарованная тропа вывела путников на залитую солнцем поляну, на которой расположилась небольшая ветхая избушка на курьих ножках, обнесённая частоколом.

В немом оцепенении, женщины остановились возле сплошного забора, которым был обнесен двор. Высокие ворота с острыми шпилями не давали возможности разглядеть то, что находилось за ними.

Острые пики частокола были сплошником увешаны черепами людей и животных, в глазницах которых горел красный огонёк, придающий им жутковатый вид. Сама тропинка, ведущая от кромки леса до дома старой ведьмы, была усыпана костями, при звуке хруста которых путницы нервно вздрагивали и брезгливо передёргивали плечами. Над домиком ведьмы кружили огромные чёрные птицы, чем-то напоминающие воронов, если бы не их огромный вид и горящие алые глаза.

— Ядвига! — во всю глотку заорал волк, останавливаясь у самых ворот. — Открывай! Я тебе тут посыльных от Кощея привёл!

Сима с Любашей выжидающе замерли, разглядывая довольно мрачный вид старой корги — обеим стало любопытно, как же выглядит сказочная злодейка, которой до сих пор боятся все дети.

— Тьфу ты! — раздался старческий скрежет из-за ворот. — Я-то, дурная, думала, что к нам богатырь какой заявился, ужо и баньку-то истопила да пирогов напекла, а ты… тьфу!

— А ну, не плюйся, старая, а то не ровен час ещё челюсть вылетит да в посыльных попадёт — вот где позору-то не оберёшься! Не порть себе славу злодейскую!