Книга Перо Демиурга, Том I - Евгений Астахов

Портал схлопнулся.

— Что ж, поскольку с неприятной частью покончено, — Ревелон сцепил руки перед собой, — теперь можем поговорить по душам.

О-хо-хо, не нравится мне, как это звучит.

***

Я снова там, где всё когда-то и началось.

Поворот винта в механизме, и стальная пластина опускается ещё на сантиметр ниже. Боль в ладони становится нестерпимой. Трещат кости. Кожа давно изодрана. Я сорвал голосовые связки и больше не могу кричать. Слюна вперемешку с хрипом рвётся из горла.

Эти тиски придумал настоящий садист.

Полутёмное помещение напоминает склад металлолома, если особо не разглядывать эти приспособления. Каталог “Всё Для Пыток весна-лето 2061” вживую представлен моим глазам. Железная дева, испанский сапог, дыба, крючья, иголки. Выбор на любой вкус.

Я сижу полностью голый в огромном металлическом кресле. Руки и ноги зафиксированы ремнями. Здесь не то чтобы сильно жарко. Кожа покрыта мурашками.

Какая-то хрень начала твориться, стоило им спустить меня в подвал. Пропал интерфейс. Полностью. Ни чата. Ни карты. Ни квестового журнала. Ни даже полоски доступных способностей. Перед этим мелькнуло какое-то системное сообщение, но я тупо не успел его прочесть. Доспехи, оружие и сумку с меня стянули буквально за минуту.

Голова норовит завалиться на грудь, но этому мешает ободок, держащий её в вертикальном положении, прикрученный к спинке стула. Слишком близко к моему лицу расположена харя Трагга.

Это тролль непонятного возраста. Страшный, как помёт бомжа и куролиска. В красной глухой сутане, которая натянута до предела на его пузе. Видно, чтоб кровь не так сильно выделялась. Ткань без золотых украшений. По чину не положено.

Меня вряд ли можно записать в его фанаты. У нас с ним идеологические разногласия, если можно так сказать. Он любит причинять боль, а я вот терпеть не могу, когда меня пытают. Общей почвы для компромисса не найти.

Позади Трагга в удобном кресле с высокой спинкой сидит Ревелон. Зевает. Скучает. Устало трёт глаза. Утомился, бедный. Пытался читать что-то в толстом талмуде под мои вопли, но начал клевать носом.

— Ничего не хочешь поведать нам, Гвинден? — бесстрастно проронил дроу. — У тебя ещё полно целых костей внутри.

За юмором может показаться, что я в порядке, но вряд ли можно придумать что-то более далёкое от истины. Моя правая ладонь — это сплошное месиво из раздробленных костей, свисающих лоскутов кожи и разорванной плоти. Пальцы торчат враскорячку, как иголки на ёлке. Каждый из них сломан в двух-трёх местах. Лужа крови подле правой ноги таких размеров, что в ней можно утопить хомяка. Однако эти ублюдки тщательно следят, чтобы не дать мне умереть раньше времени.

И минуту назад Трагг взялся за мою левую руку.

— Воды, — скриплю я, с трудом втягивая в себя воздух.

Тролль разворачивается к своему хозяину за указаниями. Тот вяло кивает.

— Рекомендую тебе сообщить нам что-то важное. Поверь, ты не хотел бы видеть меня в гневе. Где Разиен? Арктур сказал, что ты наткнулся на какой-то след? Кто ещё тебе помогает?

Как там звали их Первожреца? Шардакс ещё про него говорил. Барристер? Барни? Батоломью? Точно. Барриар.

Внутрь меня проникает тёплая затхлая вода, и на секунду я испытываю блаженство. Облизываю губы, собирая всю её до последней капли. Пытаюсь откашляться и говорю слабым голосом.

— Итак, Реви, как сделать так, чтобы Барриар перестал тонуть? Надо просто убрать ногу с его головы.

Трагг хрюкает.

— Какая разница между сбитым гоблином и сбитым Первожрецом Малаака? Перед гоблином виден тормозной путь.

Ногти епископа впиваются в бумагу, и она шуршит. Рвётся.

— В чем разница между Барриаром и луком? Когда реже…

— ДОВОЛЬНО! — взрывается тёмный эльф.

Заплечных дел мастер растягивает лыбу до ушей и дважды прокручивает винт механизма. Пластина опускается, а вместе с хрустом костей комнату заполняет мой крик, переходящий в вой.

На секунду сознание меркнет, но меня окатывают водой. Прихожу в себя, отфыркиваясь, мокрый до нитки. Лужи жидкости вперемешку с моей кровью медленно стекают в дренаж. Очень продуманная система. Какие молодцы.

— Исповедуйся, Гвинден. Облегчи душу, — сквозь хмарь боли пробивается голос дроу. — Зачем продлевать свои страдания? Отсюда нет спасения. Никто не придёт за тобой. Никто даже не знает, где ты. Малаак примет тебя в свои объятия.

Мысли в голове путаются, но все же выбираются на знакомую территорию.

Я не знаю, почему до сих пор держусь. Понятно, что я всё расскажу им рано или поздно. Просто упрямлюсь, как и всегда. Хочется поиграть на нервах, если уж ничего другого не остаётся.

— О, ещё один всп-вспомнил. Как назвать Разумного, который по… поклоняется Малааку? Умственно отсталый.

В тишине слышен лишь скрип зубов. Ни смешка. Ни улыбки. Холодный взгляд Ревелона пробивает меня насквозь.

— Нет? Вот вы сложная публика…

Последние слова забирают остаток моих сил. Пытаюсь потерять сознание, но мне не дают. Пощёчина приводит в чувство.

— Трагг, будь добр, покажи ему наше гостеприимство, — дружелюбно произносит церковник.

Тролль лишь неразборчиво кряхтит в ответ.

Очень долго меня волокут куда-то тёмными ходами. Впереди ступает сам Епископ. Позади него слуга, который тянет меня за запястья. Твёрдая хватка заставляет сломанные кости тереться друг о друга.

На фоне этой боли, ноги, которые бьются о ступеньки, просто цветочки. Изредка факелы разгоняют чернильный мрак. Такой же, как царит у меня на душе.

Во всём произошедшем есть и моя вина. Если бы я налаживал связи с гильдией. Теснее общался, помогал им, а не только привлекал для своего квеста… Всё могло бы повернуться по другому…

Когда-то я поучал Фурию насчёт когнитивных искажений. А сейчас сам доказываю себе, что заслужил всё это.

Остановка внезапна. Вырывает меня из тягучих размышлений.

— Здесь у тебя будет время хорошенько подумать, Гвинден.

Ревелон почти воркует.

Он стоит возле небольшого возвышения, напоминающего собой колодец. Только его поверхность закрывает решётка с замком.

— Ублиет[1], Гвинден, занятное местечко. Если ты убьёшь себя в нём, больше не воскреснешь. Когда решишь сдаться, просто сделай это.

Решётка распахивается, и я лечу во тьму.

[1] Ублие́т — подземная тюрьма в средневековых замках, в виде колодца с дверью наверху; «каменный мешок». В неё сбрасывали осуждённых на голодную смерть или пожизненное заключение.

Глава 7

Полёт оказался непродолжительным. Лицом вперёд я врезался в землю. Сломанные руки приняли на себя часть удара, и на какое-то время я потерял сознание от боли. Пришёл в себя от целой гаммы ощущений. Жар в щеках. Тошнота. Слабость. Головокружение. Перед глазами плавали чёрные мушки. Чёрт, да всё вокруг чёрное. Ни зги не видно. И это при моём зрении в темноте.