Книга Зеркало наших печалей - Пьер Леметр

Траур закончился. Луиза будет приходить на могилу, но ее сердце больше не плачет.

7

«Аннексировав» территорию Габриэля, Рауль Ландрад развернулся в полную силу. В первый день он сел за руль грузовика, курсировавшего между интендантством и торговыми точками Тионвиля, и любой сторонний наблюдатель признал бы в нем уверенного в себе человека, отвечающего за дело, для которого создан.

За спиной Ландрада устроились его цепные псы Амбресак и Шабрие.

– Как там его зовут, этого зеленщика? – спросил Рауль.

В мозгу Габриэля прозвучал тревожный звонок.

– Флутар, Жан-Мишель Флутар.

Рауль покачал головой, «надев» на лицо скептическое выражение. Началась война за влияние. Заранее проигранная война. В каждом магазине, в каждой лавке, наблюдая за погрузкой товаров, Габриэль видел, как Рауль закулисно общается с продавцами. Потом он исчезал – на час, иногда отсутствовал дольше, – точь-в-точь как клиент, обремененный кучей дел. Сразу после трех им пришлось прождать его целый час.

– Может, забежал в бордель, – предложил Шабрие.

– Или играет в бонто в соседнем переулке, – добавил Амбресак. – Если хотим успеть за сигаретами, нужно поторапливаться.

Наконец капрал появился, толкая тележку с мешками и ящиками, прикрытыми куском джутовой ткани. Габриэль сделал ему замечание самым суровым тоном, на какой был способен.

– Едем, шеф, уже едем! – со смехом отвечал Рауль.

Они тронулись в пять вечера и впервые вернулись в Майенберг так поздно.

На следующий день, в Тионвиле, Рауль сразу направился к новому поставщику. Габриэль смолчал, признав свое поражение. Ландрад возрадовался и меньше чем за неделю закинул сети на всех направлениях.

Обычно грузовик выезжал пустым, а возвращался забитым под завязку. Уже на второй неделе машина из Майенберга стала отправляться в рейс, загрузив в кузов некоторое количество коробок, ящиков и мешков. Однажды Габриэль залез на колесо и потянулся к брезенту. Тут же последовал окрик Рауля:

– Это личные вещи!

В его голосе прозвучала сдержанная угроза, тонкие губы сложились в улыбку, напоминавшую гримасу, он как будто сознательно провоцировал старшего по званию.

– Мы оказываем услуги нашим парням, понимаешь? – продолжил он, аккуратно поправил брезент, спрыгнул на землю и посмотрел в глаза Габриэлю.

– Если хочешь, можем послать ребят ко всем чертям, скажем, что больше палец о палец ради них не ударим. Если ты хочешь…

Их уже и так считали группкой привилегированных мерзавцев, которые день напролет таскаются по городу, пока другие гниют во чреве Майенберга или заливают под дождем бетон, так что реакция на подобное заявление – если на него решиться – будет соответствующей. Габриэль занял свое место в кабине…

Через несколько километров колесо попало в выбоину, раздался звон разбитого стекла – и кабину заполнил аромат рома.

– Остановимся ненадолго, нам надо кое с кем встретиться, – сказал Рауль.

Габриэль и рта не успел раскрыть – Шабрие уже передавал ящики Амбресаку, стоявшему на тротуаре у «Спортивного бара», Ландрад зашел внутрь. Габриэль понял, что его «напарники» воруют спиртное и кофе со складов интендантства и перепродают хозяевам местных заведений всех рангов…

– Держи… – Рауль вернулся в кабину и протянул ему несколько мятых банкнот. – Немного, но все-таки…

– Так дальше продолжаться не может… – Габриэль побледнел от злости.

– Неужели? И что ты сделаешь? Как объяснишь штабным, почему покрывал меня целую неделю, а? Не забудь сказать, сколько имеешь сам, им понравится.

– Я не прикасался к твоим деньгам!

– Еще как прикасался, мы все видели, так, парни?

Амбресак и Шабрие дружно кивнули. Рауль схватил Габриэля за плечо:

– Брось ломаться, старина, бери деньги! Через три месяца вернешься в форт, а там никому не будет дела до твоих… подвигов.

Габриэль стряхнул руку Ландрада, но тот не успокоился, хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

– Поступай, как знаешь. Пошевеливайтесь, ребята, у нас много работы.

На третьей неделе Рауль придумал новый вид торговли – из военной прачечной. Он продавал окрестным крестьянам мешки кальсонов, курток, одеял, даже ботинок и отлично зарабатывал, зачерпывая из «живорыбного садка».

Старший капрал Ландрад был воистину талантлив. Огромное количество разнообразного товара покидало форт так стремительно и скрытно, что Габриэль иногда спрашивал себя, не чудится ли ему все это. «На выходе» никто ничего не замечал, поскольку отобранное им было спрятано среди законных поставок.

Как-то раз в пятницу, день капитального пополнения запасов, четыре машины привезли тяжелые и громоздкие продукты: сублимированные овощи, консервы, бочки с вином, кофе и много чего еще. В форте все перегружали в вагонетки, курсировавшие по коридорам к интендантству и кухням. Внезапно погас свет, и туннель погрузился в полную темноту. «Это что еще за шутки?!» Пришлось звонить на электростанцию, появился недовольный техник в налобном фонаре, поковырялся тут, поковырялся там – «и стал свет»… Габриэль успел увидеть, как захлопнулась дверь одного из складов. Рауль со товарищи появились только через час: все трое выглядели очень довольными.

Через неделю, во вторник, Рауль перехватил Габриэля и отвел его в сторонку.

– Хочешь расслабиться?

Он порылся в карманах и достал смешной билетик с печатью, одной цифрой и несколькими буквами.

– Если хочешь, мы тебя завезем, сами сделаем работу, а на обратном пути подхватим тебя…

Ландрад изобрел «бордельные талоны». Одно заведение находилось в тридцати километрах от форта, другое в шестидесяти. Добираться до того и другого приходилось поездом. Железнодорожная линия окупалась благодаря краткосрочным увольнительным. Рауль протянул «талончик» и добродушно ухмыльнулся.

– Спасибо, нет! – отрезал Габриэль.

Рауль пожал плечами и убрал бумажку в карман. Что за соглашение он заключил с содержательницей борделей? О каких тарифах договорился, какие поставки посулил? Габриэль ничего не желал знать, но не мог не видеть, какую силу взяли «талоны на разврат»: их бросали на кон, играя в бонто, обменивали на продукты. Вскоре они стали параллельной валютой в «подземной» экономике Майенбурга, которой заправлял старший капрал Ландрад.

Дело принимало пугающий оборот.

За три недели «система Ландрада» заработала в полную силу. Габриэль был потрясен стремительностью ее внедрения в жизнь форта и широтой охвата, но разоблачить Рауля не мог, и в нем сработал преподавательский рефлекс: он начал все записывать, хоть и не знал точных количеств и фамилий контрагентов Ландрада. Возвращаясь к себе, он помечал в блокноте названия продуктов, предполагаемые исходные и конечные точки, дни и часы. Габриэль притворялся, что не видит, как капрал общается с хозяйкой мясной лавки, бакалейщиком, поставщиком вина, но все записывал. Грузовик привозил в Майенберг блоки сигарет, пакеты с табаком, сигары в коробках, не фигурирующие ни в одной официальной накладной, и Габриэль брал все это «на карандаш».