Книга Три килограмма конфет - Нельма

Именно необходимостью готовиться к очередным контрольным я объяснила подругам и свой отказ идти на первый в этом году футбольный матч нашей команды, чем вызвала не просто удивление, а настоящий шок, ведь весь прошлый сезон я порой всё свободное время проводила на поле, глазея на разминающегося, отрабатывающего пасы, отбирающего мяч, да даже просто болтающего в стороне по телефону Романова. Так как футбол пользовался у нас в гимназии особенной популярностью (если говорить честно, не он сам, а скорее играющие в него парни), трибуны бывали прилично заполнены болельщиками даже на тренировках, поэтому я никогда не боялась попасться на слишком назойливом преследовании Димы, считая себя очень незаметной.

Но Иванов-то заметил.

Я не хотела признаваться не только подругам, но отчасти и самой себе, насколько сильно боюсь вновь столкнуться с ним. Стоило только завидеть где-нибудь издалека любого смутно похожего парня, как я разворачивалась в противоположную сторону и бежала сломя голову, словно за мной гналась сама смерть. У меня не получалось найти разумное объяснение этому страху, ведь он явно не собирался мстить или продолжать изводить своими подколками и имел тысячу возможностей найти меня в любой момент, ведь мы учились на одном этаже; более того, мне всё настойчивее казалось, что Максим тоже избегает встреч, иначе ничем больше не получалось объяснить, как мы смогли за последние полторы недели ни разу не пересечься.

Не стоило забывать, что все хорошие вещи имеют обыкновение заканчиваться. А я, совсем замотавшись с подготовкой к только что написанной контрольной по ненавистной математике, напрочь забыла про все свои проблемы, опасения и меры предосторожности, и сначала с полчаса торчала на заднем крыльце вместе с нервно закуривающей одну за другой сигарету Риткой, не перестававшей твердить, что тест по английскому она точно завалила; а потом, насквозь продрогшая под влажным холодным ветром и пропитавшаяся запахом табака, я решила сходить и встретить Наташу с её занятий по самообороне, отпустив Марго вместе с возникшим будто из-под земли Славой.

По пути к залу, где Евгений Валерьевич проводил самый популярный факультатив за всю историю гимназии, мне как раз удалось хоть слегка отогреться и перестать громко клацать зубами. Я надеялась, что Колесова своими рассказами о занятии сможет помочь отвлечься от попытки в пятый раз прокрутить в голове решение последней задачи прошедшей контрольной, а заодно не даст мне окончательно пасть духом от осознания собственной глупости.

Дверь, ведущая в зал, оказалась распахнута настежь и кем-то заботливо подпёрта куском выдранной со шведской стенки перекладины, и мне оставалось сделать несколько шагов, когда в сумке завибрировал телефон, вынуждая отвлечься и на какие-то пару мгновений перестать смотреть вперёд.

И следующим движением я, по велению судьбы-злодейки, с размаху влетела в фигуру человека, пытающегося покинуть пределы зала настолько же стремительно, насколько мне, напротив, хотелось оказаться внутри. В тот же момент, ткнувшись носом в плечо парня и успев увидеть перед собой только лацканы тёмно-синего пиджака и белую рубашку — стандартные элементы школьной формы — я всё равно с уверенностью могла бы сказать, кто сейчас передо мной, даже не имея необходимости поднимать для этого голову вверх.

Иванова я узнала сразу по запаху одеколона, хорошо запомнившемуся за два дня, проведённые бок о бок за одной партой, а ещё потому, что подсознательно давно ждала подобного: чем дольше нам удавалось держаться в стороне друг от друга, тем более эпичной и неожиданной должна была стать в итоге встреча.

Мы с ним синхронно отступили назад, но у меня не хватило смелости поднять взгляд, и я сосредоточенно изучала треугольник чуть ослабленного галстука и надеялась, что сейчас у нас получится спокойно и мирно разойтись дальше по своим делам. Я ведь обещала себе не ввязываться больше ни в какие приключения. Главное — просто молчать.

— Опять ты? — обречённо выдохнул он, а я в то же мгновение чуть не задохнулась от возмущения. Вот уж что точно неожиданно оказалось услышать это от лишь недавно преследовавшего меня человека.

— А я могла бы догадаться, что ты захочешь походить на уроки самообороны, — я скрестила руки на груди, пытаясь почувствовать себя хоть немного более уверенной, когда пальцы подрагивали то ли от волнения, то ли от злости на очередную выходку Максима, одной простой фразой умудрившегося снова довести меня до ярости. Несмотря на показательную дерзость, я до сих пор боялась просто посмотреть на него, и уже сделала одно маленькое движение в сторону, планируя как можно скорее прошмыгнуть мимо и закончить этот разговор, не суливший ничего хорошего.

— А тебя, вероятно, пригласили дать мастер-класс? — ехидно поинтересовался он и, словно прочитав мои мысли, фривольно облокотился плечом о дверной косяк, перекрывая мне такой горячо желанный и лишь недавно доступный путь к спасению. — Тогда мне имеет смысл сразу сходить за медсестрой?

— Тебе имеет смысл отвязаться от меня со своими тупыми попытками сострить.

— Вот как ты реагируешь на проявленное дружелюбие?

— Дружелюбие? — нервный смешок вырвался из меня сам собой, потому что нахальство этого самовлюблённого придурка уже начинало переходить все границы разумного. — Тебе стоит почитать определение этого слова в толковом словаре. Надеюсь, читать-то ты умеешь, или буквы дальше пятнадцатой тоже не смог освоить?

— Ой, сколько яда. Копила специально для меня? — фыркнул Иванов, расплываясь в раздражающе-широкой улыбке. Кажется, ему доставляло удовольствие всё происходящее, и это злило меня всё сильнее.

— Знаешь, — я замолчала и окинула его оценивающим взглядом с ног до головы, до неприличия долго задержавшись на переносице, словно рассчитывая увидеть на ней какой-нибудь след от нашего последнего общения. — У тебя явно неадекватно завышенная самооценка.

— Неужели? Кажется, это не я настолько высокого о себе мнения, чтобы распределять людей по уровням развития.

— Просто твой уровень сразу бросается в глаза, — я довольно хмыкнула, заметив, как он медленно и неотвратимо начинает звереть: улыбка сползала с лица, уступая место кривой ухмылке, а наглый открытый взгляд сменился на угрожающий прищур. Сейчас мне бы стоило проявить благоразумие и замолчать, но который раз за последнее время инстинкт самосохранения решил так некстати отключиться, оставив меня на волю собственной глупости. — Чем швырнёшь в меня на этот раз? Куском линолеума?

— У тебя мало не только мозгов, но и фантазии, — от прозвучавшей в его голосе снисходительной интонации у меня внутри поднялась новая волна гнева, мгновенно замеченная им. — Ой, какие мы злые! Если снова планируешь разбить мне нос, дай знать, я хотя бы рубашку сниму, чтобы и её не пришлось выбрасывать.

— Ох, извини, у нас, нищебродов, принято отстирывать грязные вещи, а не выбрасывать их.

— Вот надо было тебе и отдать её отстирывать, и тогда бы ты узнала, что сделать это нереально.

— Серьёзно? — насмешливо спросила я, теперь уже сама наслаждаясь его обиженно поджатыми губами и хмурым видом. — Не знаю, кто там занимается стиркой у таких, как вы: прачки, горничные, домработницы…