Книга Войди в мой мир - Кэтти Уильямс

— Между нами действительно ничего нет… И, пожалуйста, ты не мог бы перестать?

— Перестать что? — Тео позволил своим пальцам пробежать по опасному маршруту вниз по ее спине, пока он не нашел место под ремнем брюк, достаточно широкое, чтобы его палец мог коснуться резинки трусиков. — Заводить тебя?

Софи вздрогнула и сделала последнюю отчаянную попытку вернуться на землю:

— Ты не должен… мы не должны… это… неправильно.

— Почему? Потому что в твоей жизни уже есть мужчина?

Софи, которая ни на секунду даже не вспомнила о Роберте, пробормотала что-то неразборчивое. Разум говорил ей, что она должна под любым предлогом выбраться из этой щекотливой ситуации, но тело пело совершенно другую песню, и мотив этот был безнравственно обольстительным. Разрываемая противоречивыми желаниями, она могла лишь слушать бархатное журчание его слов и осознавать, что хочет, чтобы ее уговаривали.

— Ваши отношения несерьезны, Софи, — нежно прошептал Тео. — Садись ко мне на колени, я расскажу тебе почему…

Раньше Софи никогда не сидела на коленях у мужчин. Хотя, вероятно, она все же сидела на коленях у папы, когда была малышкой, но никогда не делала этого в подобных ситуациях, когда воздух вокруг был насыщен невыраженными желаниями.

Разумеется, она все еще была в силах остановиться, если бы захотела. Именно эта мысль проскочила в голове Софи, когда она подвинулась к нему, а Тео потянул ее вниз, заставив схватиться за него, чтобы не шлепнуться па пол.

— Так лучше, правда? И теплее, при выключенном отоплении. Всем известно, что лучший способ сохранить тепло — это прижаться к другому телу. Ты бы очень удивилась, узнав, сколько тепла мы отдаем в окружающую среду.

Не было ни ухаживания, ни свиданий, никакой романтики, но Софи с охотой шла против всего, во что всегда верила, и с радостью предвкушала предстоящий секс!

Когда Софи поняла это, ее походка сделалась чуточку более соблазнительной: это случилось, пока они шли в спальню. С каждым шагом Софи ощущала, как растет в ней возбуждение — и вот они уже в спальне, и широкая кровать распростерлась перед ними недвусмысленным приглашением.

Софи, освободившись от правил, которым следовала всю свою жизнь, подошла к окну и задернула занавески: навязчивый свет зимнего солнца исчез.

— Это только…

— Это чудесно, — перебил ее Тео.

Когда Софи потянула свитер, чтобы снять его через голову, Тео жестом остановил ее и двинулся к ней навстречу.

— Жар тела… Помнишь?

— Ты о чем?

Это было безумие, но для одного утра, которому не суждено иметь продолжения, она чувствовала себя невероятно сексуальной и очень, очень распутной.

— О том, что нам надо раздеться… и когда мы окажемся в непосредственной близости друг к другу…

Его ладони легли на изгиб ее талии, и Тео потерся об нее всем телом: невозможно было не заметить, что он возбужден. Софи едва ли не теряла сознание от предвкушения, а Тео начал осыпать её поцелуями, долгими и нежными, от которых Софи ощутила слабость и начала задыхаться.

Ее нежное тело, горящее желанием, было для Тео как плот для тонущего. Только сейчас он осознал, насколько сильно ему не хватало такого человеческого общения. После Елены он заставил себя ничего не чувствовать, вот ничего и не чувствовал: в присутствии любой женщины, какой бы прекрасной, физически привлекательной или даже доступной она ни была, ничто в нем не откликалось на сексуальный призыв.

И даже когда он был с Еленой, секс не являлся главным блюдом их меню. Ее женственная хрупкость не давала бурно проявиться его мужскому началу, и Тео довольствовался тем, что ждал, пока Елена сама выберет время.

Его тело уже давно не знало удовлетворения. Тео спрятал лицо в светлых шелковистых волосах Софи и вдохнул чудесное благоухание, смесь запахов шампуня и кондиционера для волос: этот аромат всегда казался ему квинтэссенцией женственности.

И — о чудо! — Тео не чувствовал себя предателем. Ни в коей мере эта женщина не представляла собой угрозы его драгоценным воспоминаниям.

— Я бы донес тебя до кровати, но…

— Но решил не смущать меня, а то вдруг я буду виновата, что ты оказался в больнице с переломом позвоночника.

Тео рассмеялся. А у неё есть чувство юмора, это здорово. Значит, она не очень серьезно относится к происходящему.

— В таком случае смущаться бы пришлось нам обоим…

Но, если честно, Тео и в самом деле предпочел бы отнести Софи в постель и бережно уложить на ложе. Забавно, если учесть, что Тео в жизни не встречал человека менее склонного к романтике, нежели он сам.

Но вот что он не позволит сделать Софи, так это раздеться самой. Он проделает это сам, медленно, смакуя каждое мгновение.

Софи блаженствовала, словно кошка, умявшая целый кувшин сливок. Та часть ее мозга, которая пока не отключилась, все еще пребывала в изумлении: как она может испытывать такое удовольствие рядом с посторонним мужчиной.

Сквозь задернутые занавески просачивалось мало света, но все-таки в комнате не было темно. Софи, восхищенная и возбужденная, любовалась на игру мускулов на руках и плечах Тео, когда он сиял с нее джинсы и, опустившись на колени у кровати, избавился от своего джемпера. Его тело было гибким и тренированным, как у атлета на пике формы, а еще загорелым — самым прекрасным, какое только Софи доводилось встречать.

В данный момент ее беспокоила лишь мысль о том, что на ней надето не самое лучшее нижнее белье. Она была твердо уверена, что все женщины, с которыми спал Тео, носили сексуальное кружевное белье. Дорогой изысканный шелк, а не простые трусики, купленные на распродаже…

Но эта тревожная мысль испарилась через три секунды, поскольку Тео снял свои трусы и устроился между ее бедер.

Тео испытывал боль, борясь с ошеломляющей силы желанием просто взять Софи. Никаких прелюдий, предварительных ласк, просто отчаянная необходимость получить удовлетворение. Но все же он хотел доставить удовольствие Софи и ощутить, как она отвечает ему.

Он сделал глубокий вдох, собираясь силами, а затем наклонился к Софи и начал потихоньку тянуть ее джемпер вверх. Он, должно быть, предавался этому занятию в мечтах, сам того не осознавая. А с какой бы стати ему было затаивать дыхание, видя, как все шире становится полоска гладкой кожи, предстающая перед его жадным взором?

И никакого лифчика! Для женщины достаточно хрупкого сложения у нее были на удивление пышные груди, с четко очерченными сосками, до которых Тео сначала дотронулся большими пальцами. А когда соски затвердели, он прикоснулся к ним языком, ртом, зубами, наслаждаясь ее попытками вырваться.

Он никак не мог оторваться от этих сладостей, затягивая соски в рот и сжимая их, пока Софи не застонала, умоляя его войти в ее тело.

— Потерпи, — сказал Тео, наклоняясь и проводя губами по её плоскому животу, желая попробовать на вкус каждый дюйм этого соблазнительного тела.