Книга Украденное воскресенье - Наталья Александрова

— Как ты себя чувствуешь? — помимо воли спросилон.

* * *

Я вскочила на ноги.

— Считаешь меня ненормальной? Раньше надо было думать.Тогда небось думал, что это ты такой необыкновенный, что к тебе женщины на домприходят!

Он помрачнел и отвернулся.

— Да, думал, раз в жизни повезло, а оказалась не тобольная, не то уколотая.

— Вот и поговорили. Я пойду. — Я кинулась к двери,чтобы он не видел моих злых слез.

Господи, зачем я притащилась тогда к нему, что я в немнашла?!

— Подожди, я провожу, оденусь только.

— Обойдусь! — Я уже была на лестнице.

Во дворе было темно. Я кое‑как доковыляла доподворотни и в следующем дворе, увидев огоньки на Зверинской, приободрилась.Сейчас дойду до метро и поеду домой к Аське, а то совершенно забросила ребенка.Я уже подбегала к подворотне, как вдруг из темного угла выскочил мужик, ипотная волосатая лапа схватила меня за плечо. От неожиданности я вскрикнула,мужик радостно заржал. От него несло перегаром, и вообще он был здорово пьян,но не настолько, чтобы была нарушена координация движений. Он начал менялапать, я молча вырывалась.

— Витек, кто там у тебя? — Из дальнего конца двораподгребали к нам еще двое.

Я уже открыла рот, чтобы заорать, не надеясь, впрочем, науспех, когда услышала спокойный голос Кирилла:

— Витек, отпусти девочку.

— Кирюха! — восхищенно завопил Витек. — Дакэто твоя, что ли? А чего же она тогда одна бегает?

— Да вот, такая нетерпеливая, все ей надо скорее.

Кирилл обнял меня за плечи и привлек к себе.

— Ну, привет тогда, гуляйте. — И Витек нетвердымишагами удалился.

Его приятели наблюдали за нами со стороны. Я прижалась кКириллу, и мы не спеша побрели по Зверинской улице. Не то чтобы мне оченьхотелось это делать, просто, похоже, у меня не было выбора. Мы молча дошли доКронверкского, там он, первый убрал руку. На станции метро я сказала ему напрощание:

— Ну и знакомые у тебя!

— Я здесь вырос, — ответил он, не вдаваясь вподробности.

— Много шляешься! — приветствовала меня Галкадома.

Насмерть разобиженная Аська уже спала в обнимку с медведем.

Пока я ужинала, Галка тоже соблазнилась выпить чая, темболее, ей хотелось узнать, где же я пропадала допоздна.

— Скажи, Галка, вот живет человек совсем один, но не старый,сорока нет, в квартире полная нищета — что бы ты подумала?

— Пьющий, — без колебаний ответила Галка.

— Да? — усомнилась я. — Вроде не похоже, самходит чисто, бедно только. И бутылок пустых нигде не видно.

— Тогда запойный, — спокойно ответила Галка.

— Как это?

— Ну ты, Танька, как палкой с неба сшибленная. Незнаешь, что у людей запои бывают?

— Знаю, конечно, но… я думала, это старики какие‑нибудь,опустившиеся совсем.

И вовсе нет. Вот человек живет полгода спокойно, работает,все у него хорошо, потом вдруг — раз! — запой, все продаст и пропьет, еголечат.

— Снятие запоев на дому?

— Это все фигня! — Галка с пониманием махнуларукой. — Пока организм сам не остановится, запой не пройдет. Этот твойзнакомый женат когда‑нибудь был?

— Вроде говорили, жена его бросила, — неуверенновспомнила я.

— Вот видишь, все сходится! — обрадоваласьГалка. — С запойным долго никто не выдерживает. У меня в детстве соседтакой был дядя Леша. Когда трезвый — чудо‑человек, добрый, руки золотые,а как запьет — всем двором от него прятались. Так что не сомневайся, запойныйон!

Я вспомнила про сегодняшнего пьяного Витька, и с неохотойсогласилась.

Я еще повозилась немного на кухне, простирнула кое‑что,чтобы не ложиться спать, потому что не хотелось оставаться наедине с плохимимыслями, потом вошла в комнату и села на диван. Все вокруг было такимпривычным, у Галки тихонько бормотал телевизор, Аська посапывала во сне такуютно, неужели мир дал трещину? У меня было такое ощущение, что я иду по краюпропасти и все равно не смогу удержаться и скоро упаду. Что за провал в памяти?Неужели я больна? Не может быть, я просто не могу себе этого позволить, ведь уменя Аська. Я внезапно осознала, что, несмотря на то что мы с ней живем вбольшом цивилизованном городе, что, несмотря на то что у меня есть муж, хоть ибывший, свекровь и родители, у нее никого нет, кроме меня, а у меня — кроменее. Если со мной что‑то случится, что будет с ребенком? Она никому ненужна, это только разговоры, как все они любят внучку. Нет уж, шутки в сторону,я не дам так просто с собой расправиться. Надо взять себя в руки и постепенновспомнить все, как Шварценегер в моем любимом фильме. А как я буду этовспоминать? С помощью карандаша и бумаги.

Помню, еще давно, когда мы жили с бабушкой, была в домесоседка Зоя Семеновна, которая постепенно впадала в маразм. Сначала она всезабывала, все время жаловалась, что ее обокрали, потом перестала узнаватьсоседей, ее дочка очень с ней мучилась. «Склероз, — говорили вдоме, — у всех стариков бывает». Мне было семь лет, и я спросила бабушку,почему у нее нет склероза.

«Есть, — вздохнула бабушка, — только я всезаписываю, не надеюсь на память».

Действительно, вся стенка платяного шкафа изнутри у нее былаобклеена записками. Там была куча полезных сведений — о работе химчистки ипрачечной, когда надо размораживать холодильник, когда идти на почту и такдалее.

«Видишь ли, — говорила бабушка, — конечно, людям,которые не привыкли иметь дело с карандашом и бумагой, тяжело. А я смогу такпросуществовать, а то, когда ничего не можешь вспомнить, чувствуешь себябеспомощной».

Вспомнив бабушкины объяснения, я достала листок бумаги иручку.

Значит, если допустить, а мне ничего больше не остается, чтовсе эти люди, включая Кирилла, ничего не врут и не путают, что все они ввоскресенье в разное время видели меня в разных местах, то можем восстановитькартину этого треклятого воскресенья.

Ушла я от Кирилла, по его словам, в восемь или чуть раньше икуда же, интересно, направилась? Я вспомнила свой сон, когда я бегу по улице иидет дождь, почему‑то у меня было такое ощущение, что это было утром.Допустим, тогда, значит, утром я отправилась в какую‑то квартиру, где налестнице скульптура ангела с отбитым крылом. Хорошо, это мы пока оставим,пойдем дальше. В полдвенадцатого Лилька видела меня на переезде у Репина, менявез туда интересный блондин, и в машине были еще двое. Можно предположить, чтоехали мы в Учительский поселок в тот самый дом, что потом сгорел, раз потелевизору я узнала это место. Пожар начался через три часа, сказала Лиля,значит, около трех, да пока горело, а уже в восемь меня засекли на разборке вУдельной. И этот Братец Кролик то же самое говорил. Стало быть, я успела тамбыстренько разобраться, чему подтверждением служит сломанная золотая цепь, и кодиннадцати поспеть к Кириллу.