Книга Путь страсти - Дженнифер Эшли

Андреа обхватила его за талию и принялась яростно тереться об него бедрами. Возможно, она даже не сознавала, что делает, зато его плоть мгновенно откликнулась на ее призыв.

— С удовольствием буду льстить тебе и дальше — но только после того, как ты окажешься в моей постели, — пробормотал он. — До смерти хочется проверить, смогу ли почувствовать твою магию, когда окажусь внутри тебя.

— Гормоны... — пробормотала Андреа.

— Что? — не понял Шон.

— Я говорю: «гормоны», — хмыкнула она. — Оборотень-самец — просто ходячая куча гормонов!

— Вот как? Значит, именно поэтому у тебя так колотится сердце? — промурлыкал он. — Только не пытайся меня убедить, что ты не хочешь прямо сейчас заняться со мной безумным сексом, потому что я все равно тебе не поверю!

— Никогда не занималась безумным сексом. — Ее язык скользнул по его губам. — Для этого я слишком здравомыслящая женщина!

— Неужели? — Губы Шона раздвинулись в усмешке. — Что ж, когда-нибудь мы с тобой побеседуем о желании, которое мужчина и женщина испытывают друг к другу. — Взгляд Шона скользнул к глубокому вырезу ее футболки. Он заметил, что ее кожа покрылась мурашками — для холодного вечера, которые нередки в это время в Техасе, Андреа была одета, чересчур легко. — И это будет весьма поучительная беседа, обещаю.

— Жду не дождусь, ковбой!

Шон снова рассмеялся. Ей нравилось дразнить его... и ему тоже нравилось, когда она поддразнивала его. Как здорово было стоять тут с ней и просто смеяться, уже не чувствуя за спиной ледяное дыхание смерти!

Стащив с себя кожаную куртку, Шон набросил ее на плечи Андреа. Куртка пропиталась его запахом, и очень скоро от Андреа будет пахнуть им. «Можешь говорить все, что угодно, милая, но ты хочешь меня так же сильно, как я — тебя».

Закутав ее в свою куртку, Шон нагнулся, чтобы снова поцеловать Андреа, но тут на пороге клиники появился Дилан. Покрутив головой, он зашагал к своему грузовичку.

По каменному выражению на лице отца Шон понял, что Дилан видел, как они целовались. Шон предложил Андреа стать его подругой, не спросив одобрения отца, и знал, что это глубоко задело его. Дилан уже не занимал в стае столь высокое положение, как раньше, и то, что Шон выбрал Андреа, не посоветовавшись с ним, только подтверждало это.

Не сказав им ни слова, Дилан молча забрался внутрь, уселся на пассажирское сиденье, убрал мешавший ему меч и захлопнул дверцу.

Шон нагнулся, чтобы поцеловать Андреа еще раз. Однако она, ловко выкрутившись из его рук, отступила в сторону и вызывающе улыбнулась — правда, она не пыталась вернуть ему куртку.

Отступив в сторону, чтобы дать ей забраться в грузовичок, Шон вдруг поймал себя на том, что испытывает радостное предвкушение. Он еще не забыл потрясение, которое испытал, когда увидел Андреа на автобусной остановке — такую красивую, такую элегантную и такую смелую. Он смотрел, как она идет к нему, и чувствовал, как в его крови медленно просыпается желание. Ему хотелось сжать ее в объятиях, прижаться поцелуем к ее губам, узнать на вкус каждый дюйм ее восхитительного тела. Он и сейчас еще весь дрожал, стоило ему только вспомнить об этом. Но сегодня он поклялся вознаградить ее за тот чудесный подарок, который она только что сделала ему. Впервые за все те годы, что он исполнял обязанности стража, он увидел, как Смерть была вынуждена отступить.

В тот же самый вечер, чуть позже, Шон, укрывшись в гостиной, внимательно рассматривал меч. Коннор во весь рост вытянулся на полу, старательно делая вид, что смотрит телевизор. Лайам в этот вечер работал в баре, а Ким — после жаркого спора — было позволено отправиться туда вместе с ним. Сам Лайам предпочел бы, чтобы Ким осталась дома — в баре становится небезопасно, твердил он. Однако Ким настояла на том, что пойдет с ним — чтобы он не наделал глупостей. Например, не нарвался на пулю, сердито пояснила она.

В конце концов, поворчав, Лайам неохотно сдался. Потом отвел Шона в сторону и шепотом попросил его побыть дома и приглядеть за Коннором — узнав, что ему нельзя отправиться в бар, племянник тут же обиженно надулся. Впрочем, оба не сомневались, что Коннору и в голову не придет ослушаться прямого приказа Лайама. У Андреа сегодня был выходной, так что Шон не возражал против того, чтобы вечером посидеть дома, тем более что из окон гостиной — дом Глории был виден как на ладони.

Меч выглядел точно так же, как обычно. Когда-то, в незапамятные времена оборотень по имени Найалл О'Коннелл и его подруга, в чьих жилах текла кровь фэйри, вместе выковали его — кузнец Найалл вложил в меч все свое искусство, а она наложила на клинок старинное заклятие, известное одним только фэйри.

И вот сегодня Андреа, полуоборотень-полуфэйри, воспользовалась магией меча, подчинив ее своей воле. Шону внезапно вспомнилось изумленная физиономия Эли, когда до кузена внезапно дошло, что он не умрет... во всяком случае, не сейчас.

Что же все-таки сделала Андреа? Когда они возвращались в Остин, она ни словом не упомянула об этом, сидела, словно набрала в рот воды. Дилан тоже предпочел помалкивать. И хотя отец не мог не радоваться, что Эли остался жив, однако по его хмурому лицу Шон видел, что ему до сих пор не дает покоя то, чему он стал свидетелем. Шон и раньше обращал внимание, что Андреа в присутствии отца заметно нервничает, поэтому возвращение домой вышло совсем не таким веселым, как он надеялся.

По дороге в город оборотней они высадили Дилана у дверей бара, а сами поехали домой. Оставшись одни, оба почти не разговаривали. Молчал Шон, молчала и Андреа. Возле дома Андреа стащила с себя его куртку, сунула ее в руки Шону и побежала к себе.

Куртка до сих пор хранила ее запах. Шон уже решил, что возьмет ее наверх, в спальню, положит на кровать, чтобы простыни пропитались ароматом ее тела. А потом, когда он ляжет спать, может быть, она приснится ему... и, возможно, на ней не будет ничего, кроме этой самой куртки и туфель на высоком каблуке. Он даже зажмурился, заранее предвкушая это зрелище.

Кто-то подошел к задней двери. Шон с Коннором мгновенно насторожились, однако, узнав знакомый запах, успокоились. Повесив меч на прежнее место, Шон отправился на кухню.

— Отец.

Крепко обняв сына, Дилан привычным жестом прижал его к себе, потом полез в холодильник за «Гиннессом».

— В доме найдется для меня местечко? — ворчливо поинтересовался он.

Шон, прислонившись к барной стойке, смотрел, как отец потягивает пиво.

— Конечно, о чем разговор? Но, если честно, я считал, что ты переехал к Глории. Разве вы не решили жить, вместе?

Обычно суровое лицо Дилана просветлело, по губам скользнула усмешка.

— Разве, имея дело с Глорией, можно быть в чем-то уверенным? А?

— Это ты мне скажи, — хмыкнул Шон.

В глазах Дилана внезапно мелькнула боль. Поспешно отведя глаза в сторону, он снова поднес к губам бутылку.

— Я любил твою мать, Шон.