Книга Зимняя вода - Сюзанна Янссон

— Вы помните, как оно выглядело?

— Нет, обычный лист бумаги, небольшого размера, написан печатными буквами, черным фломастером. А почему вы интересуетесь?

— Просто любопытно, — ответила Майя и поблагодарила за помощь.

— Если что, обращайтесь еще, — сказал Маттиас.

У Майи создалось впечатление, что в такую пору ему и поговорить не с кем.

Разобравшись с делами, Майя зашла в кафе на площади Хамнторьет, заказала кофе и кусок шоколадного торта со взбитыми сливками. Она размышляла над тем, что ей рассказал Маттиас. Если между несчастным случаем и письмом все же существовала связь, и если это был тот же человек, что прислал письмо Мартину… тогда автора писем зря не приняли всерьез.

Ей просто необходимо выяснить, как выглядело письмо, полученное клубом гидроциклистов. Майя погуглила, где находится ближайшее отделение полиции, — оказалось, в Стенунгсунде, но приемное время у них уже закончилось.

По дороге домой она заглянула в книжный магазин, поискать книги о подводной съемке. Лени и я, думала она. Лени и я.

Как он проводил дни? В основном лежал в кровати. Дремал. Ближе к обеду вставал, готовил себе что-нибудь простое, потом сидел перед телевизором, снова ел. Иногда выходил поделать что-нибудь в саду, кормил кошку, если вспоминал. Опять лежал перед телевизором — при этом не мог вспомнить ни одной увиденной передачи, мысли метались в голове, не останавливаясь ни на чем конкретном. Затем ложился спать. Пережить ночь помогали таблетки, иногда ему удавалось проспать до утра без пробуждений и кошмаров.

Порой ему казалось, что он живет вполне размеренной жизнью. Учитывая обстоятельства, конечно, но по крайней мере без сюрпризов или ненужных пауз. Он ничего не делал, потому что делать было нечего, он больше ничего собой не представлял, он был никем. Его не существовало. И все же он думал, что ему удалось неплохо организовать свою жизнь. В ожидании чего-то, правда, он сам не знал, чего.

На него начала давить страховая компания, и в конечном итоге он лишился больничных выплат. Им пришлось жить на декретные Александры и остатки займа. Но денег хватало, Александра с Нелли почти все время проводили у родителей, а сам он тратил совсем немного. Его мама и Майя регулярно пополняли запасы еды, а Лия время от времени передавала с Робертом контейнеры из фольги с остатками школьной еды.

Как-то утром Мартин сел в машину и отправился в детский сад Адама. Ему вспомнился тот день, когда он забирал Адама из садика в последний раз. Тогда он увидел в сыне социальное существо, личность, у которой есть собственная жизнь независимо от родителей. Образ того, кем его мальчик однажды станет.

Должен был стать…

Звуки детских голосов и смеха звучали на удивление утешающе, как будто по-прежнему существовал мир, в котором не может случиться ничего плохого. На следующий день он снова поехал туда, но на этот раз детей на улице не было слышно. Может быть, у них обед или сон? Мартин уже не помнил расписания.

Кто-то постучал в окно машины, выдернув Мартина из потока мыслей. Только сейчас он заметил, что позади его автомобиля у забора детского сада припаркована полицейская машина. Женщина в полицейской форме попросила его показать права. По ее реакции Мартин догадался, что она узнала его фамилию.

— Не надо здесь стоять, — сказала она дружелюбным тоном. — Нам звонили родители, они волнуются.

Мартин кивнул.

— Да, понимаю. Сейчас уеду.

По дороге домой он размышлял: волнуются ли родители просто потому, что какой-то мужчина сидит в машине рядом с детским садом? Или они узнали его и в курсе, что с него все еще не сняты подозрения, пусть и формально?

Свою дочь Мартин видел только в те дни, когда Александра приезжала домой. Никогда не оставался с ней один на один. Александра старалась не оставлять его в комнате одного с ребенком. Мартин понимал, насколько она ему не доверяет, но его это не сильно волновало. Он был согласен со всем. Словно утратил способность возражать, иметь собственное мнение, взвешивать разные варианты. «Но чего боится Александра, что он может сделать с Нелли?» — думал он. Напугать ее одним своим видом? Уронить ее на пол? Сознательно причинить ей вред?

Он не помнил, когда последний раз прикасался к Александре, или она к нему; он словно выбросил в окно мелкие осколки того, что было между ними, даже не удостоив их взглядом.

Словно знал — то, что происходило с ними, происходило в последний раз.

Иногда ему вспоминалось время, когда они были близки. Целую вечность… или несколько месяцев… назад. Как он массировал ей ноги по вечерам, как она мягко шептала ему «между пальчиками» или «пяточки» или «почеши мизинчик», и как он терпеливо исполнял все ее желания. Как она хотела, чтобы он помассировал то самое плоское место на большом пальце, где он соединяется со ступней. Как он обхватывал ее пятку всей ладонью, разгибая пальчики волнообразными движениями, снова и снова. Как он аккуратно почесывал самые кончики загнутых мизинцев.

Или как они сидели, обнявшись, на диване, когда дети уже спали, как она уютно устраивалась между его рукой и бедром, пока они смотрели фильм, и как кто-нибудь из них непременно засыпал.

Вспоминались и более далекие времена, и страсть, которую они испытывали, когда только переехали в дом, как они могли все выходные проводить в постели. Занимались любовью, разговаривали, дремали, играли в «камень, ножницы, бумага», решая, кому идти на холодную кухню за чем-нибудь вкусненьким. Как он клал голову ей на живот и шептал всякие нежности ребеночку, которого они ждали, и было слышно, как маленькое сердечко уже бьется в такт морским волнам.

Сейчас все это казалось ему чуть ли не вульгарным. Такая близость.

Как давно это было, словно и не было вовсе.

Как будто эти воспоминания принадлежат кому-то другому.

* * *

Ближе к весне жизнь вновь изменилась, по крайней мере, в определенном смысле.

Все началось с визита Майи в один из тех дней, когда все, что было заморожено, стало вдруг оттаивать, словно лучи весеннего солнца медленно разомкнули зимнюю хватку. Земля мягкого коричневого оттенка постепенно освобождалась от ледяной корки, а крупные, налитые капли падали с крыши и звучно разбивались об отливы.

За кофе Майя пересказала последний эпизод сериала, который посмотрела накануне вечером. Теперь надо найти новый. Он согласно кивнул, благодарный за возможность хоть ненадолго убежать от действительности. Он не всегда внимательно следил за сюжетом, но ее оживленная манера рассказывать оказывала на него на удивление благотворное действие. Потом она раскладывала пасьянс, а он наблюдал. Вытягивая плохую карту, она недовольно хмыкала, а если попадалась нужная, удовлетворенно посмеивалась.

Он следил за ее движениями, за перемещением пальцев над гладкой поверхностью, слушал мягкий шелест карт. Ее привычное бормотание.